«Воевать еще можем. Но с недостатками»
Наш сегодняшний собеседник — главнокомандующий ВВС СССР, СНГ (1991 — 1992), а затем России (1992 — 1998), заслуженный военный летчик СССР, генерал армии Петр Дейнекин
Корреспондент: Петр Степанович, какие выводы о состоянии российских Вооруженных сил можно сделать по итогам августовского конфликта на Кавказе?
Петр Дейнекин: Военные действия на Кавказе выявили недостатки, ставшие уже традиционными. К примеру, со времен вывода советских войск из Афганистана и до начала первой чеченской войны мы сумели сократить такую необходимую для авиационного боя и наземных ударов специальность, как авиационные наводчики, а вместе с ними пошли на аукцион и средства целеуказания — как с радиостанциями, так и с лазерной подсветкой вражеских целей. Авианаводчики должны быть штатными, их нужно подбирать и готовить заранее.
Трудности, которые накопились после перестроечных процессов, развала СССР, перехода на рыночные отношения и дефолта, тяжело сказались на состоянии Вооруженных сил. Ситуацию нужно выправлять, пока мы еще способны дать адекватный ответ любому агрессору — и тому, кто обладает ядерным оружием, и противнику мелкого масштаба, который проверяет нас на «герметичность» в мелких конфликтах.
Нужно отрабатывать управление войсками и взаимодействие между видами Вооруженных сил. И лучше вести разведку, которая во всех видах боевого обеспечения всегда занимала первое место. А то получается, что в России всегда начинаются внезапно для всех два важных события — наступление зимы и начало войны.
К: Зачем в зону конфликта посылали Ту-22?
П.Д.: Зачем конкретно его посылали, мне не известно. Значит, возникла необходимость в том, чтобы применить дальнюю авиацию — главную ударную силу ВВС. При всем моем уважении к фронтовой авиации, ночью она не смогла бы нанести противнику такой ущерб, который позволил бы выключить его из игры. Полк штурмовиков Су-25 в одиночку не сумел бы успешно решить те задачи, которые были поставлены дальней авиации с ее мощными средствами поражения и большими зарядами боеприпасов. Считаю, что привлечение дальней авиации к разрешению конфликта было правильным. США применяют свои Б-52 «Стратофортрес» в локальных войнах, не стесняясь. А они, как известно, не дураки.
Слухи о том, что ВВС России понесли тяжелые потери в небе над Южной Осетией и Грузией, не соответствуют действительности. Несколько самолетов и один летный экипаж мы действительно потеряли. Но в ходе боевых действий потери неизбежны.
Тем, кто посылал Ту-22 на выполнение боевой задачи, нужно сделать на будущее вывод о том, что надо применять побольше военной хитрости и внезапных для противников маневров. Что касается сбитых самолетов Су-25, то причиной их потери является отсутствие огневого поражения средств ПВО противника. Если бы мы вовремя установили наличие в составе Вооруженных сил Грузии зенитных ракет, то «ослепить» противника и исключить применение зенитно-ракетных комплексов советского производства по российским воздушным целям было бы можно.
У российской и грузинской стороны на вооружении состояли одни и те же средства поражения, радиоэлектронная и боевая техника. Руководители Вооруженных сил Грузии, как и российские военачальники, проходили военную подготовку в советских военно-учебных заведениях. Незначительные вливания иностранных военных специалистов и экипировка, которая заметно отличалась в лучшую сторону по сравнению с одеждой российских военнослужащих (от Юдашкина), сыграли незначительную роль в исходе конфликта. В конечном итоге победу определил моральный дух, который в российской армии был выше, чем у противника.
В августовских событиях проверялась реальная боевая мощь наших Вооруженных сил. Этот конфликт позволит думающим полководцам сделать много полезных выводов не только для себя, но и на пользу строительства российской армии.
К: А что, такие полководцы еще остались?
П.Д.: Остались, и народ на передовой их знает. К примеру, одно имя генерала Шаманова вызывает веру в победу у наших войск, страх и трепет в боевых порядках врага.
К сожалению, за последние десять лет я утратил контакты с теми военачальниками, которые сейчас руководят Министерством обороны. С тех пор на его капитанском мостике и за штурвалом сменилось несколько поколений. Вы, журналисты, обращаетесь к нам, ветеранам, за комментариями уже после того, как события состоялись и решения приняты. А когда решение принято, военное руководство прикладывает все силы, чтобы провести его в жизнь, и отстаивает его правильность, невзирая на обстоятельства.
В связи с изложенным, полагаю целесообразным предостеречь высокое начальство от преобразования ВВС в смысле переподчинения воздушных армий сухопутным войскам. А вот армейская авиация (я имею в виду ударные, транспортные и обеспечивающие вертолеты – санитарные, разведывательные, управления, РЭБ и т.д.) должна находиться в сухопутных войсках. Вертолеты — это летающие танки и бронетранспортеры, это авиация поля боя, и она должна находиться в непосредственном подчинении общевойсковых командиров.
Что касается воздушных армий, они тоже должны быть в подчинении командующих войсками округов (фронтов), но только оперативно. Главком ВВС будет способен тогда определить, какие силы и средства ВВС ему необходимо передать под оперативное управление конкретного командующего для выполнения поставленных ему задач. А если мы равномерно распределим наши заметно поредевшие ВВС по военным округам, то повторим жесточайшую ошибку 1941 года.
ВВС должны применяться централизованно, потому что ни один командующий войсками округа (фронта — в случае войны) не отдаст «свою» авиацию и танки, он головой отвечает за положение дел на «его» конкретном участке. Кроме того, не надо забывать, что авиация является наиболее мобильным средством вооруженной борьбы. Ни один другой вид Вооруженных сил не обладает такими возможностями по быстрому переносу усилий с одного театра войны на другой, а в наших условиях везде (на западе и на востоке) одинаково сильным быть невозможно.
К: Грузинские пилоты обучаются на американских F-16; в Грузию идут поставки ЗРК «Усовершенствованный Хок», ПЗРК «Стингер», обещают «Пэтриоты». Если снова война, к чему быть готовым, ведь наш парк не обновляется?
П.Д.: Противнику надо противопоставлять то, что есть в наличии. F-16 бояться не надо, наши МиГ-29 способны им успешно противостоять в воздушных боях. «Стингеры» – серьезное оружие. С нашей стороны необходимо серьезно отрабатывать противодействие и огневое поражение средств ПВО противника. Нам надо сохранить те силы и средства, которые сейчас состоят на вооружении армии. У нас пока еще достаточно высокоточных средств поражения, которые позволят нанести противнику серьезный ущерб. Отрадно видеть, что оживилась работа по пополнению группировки спутников. Управление и навигация – это как раз то, чем мы всю жизнь «болели».
К: Российские военные летчики по-прежнему имеют мало летных часов?
П.Д.: К сожалению. И я имел к этому делу непосредственное отношение. С 1991 по 1998 годы, будучи был главкомом ВВС, я не смог отстоять перед руководством концепцию о том, что ВВС — это особый вид Вооруженных сил, который должен находиться в постоянной готовности к войне и получать все необходимое для профессиональной подготовки. Особо это касалось авиатоплива. Летчик без тренировки – это то же самое, что неиграющий скрипач или боксер без спарринга. За последние несколько лет ситуация меняется к лучшему. Сейчас летный состав стал получать не только керосин, но и более достойное денежное содержание. Его, безусловно, нельзя сравнить с деньгами нефтяника или банкира, однако…
К: Ваше мнение о ликвидации института прапорщиков и мичманов.
П.Д.: Это решение поддерживается известными в прошлом военачальниками, однако ко всем решениям в вопросах обороны страны нужно подходить с учетом конкретного вида Вооруженных сил и каждой воинской специальности. К примеру, все ли дивизии подряд, во всех регионах надо переформировывать в бригады? То, что может быть приемлемо для танковых войск, не всегда может быть приемлемо для ВВС. Великую Отечественную войну и командиры танков, и фронтовые летчики встретили сержантами. А офицерами стали и те, и другие только после окопов Сталинграда и Курской битвы – ошибку сталинских маршалов пришлось исправлять в ходе войны кровью. Думаю, что и наши ВВС – не для сержантов, хотя дело, в конечном итоге, не в нашивках. Могу в знак уважения снять свой шлемофон и перед сержантом, и перед прапорщиком, если он профессионал своего дела.
К: Какими качествами должен обладать военный летчик?
П.Д.: Летчик — это сложный человеческий образ, состоящий из лучших физических качеств и умственных способностей. Военный летчик не может бросить своего товарища в бою, а гражданский пилот несет ответственность за двести человеческих душ, которые находятся за его спиной в самолете. К сожалению, трагедии в небе над Донецком, Адлером и Пермью говорят, что главное наше упущение состоит не в том, что мы выделяем мало керосина и слабо готовим летчиков в профессиональном отношении, а в том, что теряется тот высоконравственный дух, который еще хранится в двух сферах человеческой деятельности. А конкретнее, в двух флотах – океанском и воздушном. Честь имею.
К: Спасибо за беседу.
Источник: utro.ru