Глобальный скандал с высказываниями папы Франциска об «однополых союзах» вызвал такое потрясение, как если бы террористы взорвали собор Святого Петра в Риме. Впрочем, это и есть разрушительный взрыв — на более глубоком, духовном уровне. Руководство Католической Церкви перехвачено человеком, который — вместе со своим окружением — осуществляет целенаправленную миссию по ее уничтожению. Это драма исторических масштабов.
Однако назвать происшедшее громом среди ясного неба нельзя. Из последних соблазнов можно вспомнить, например, публичный молебен языческому идолу Пачамаме, совершенный в Ватикане. Папа давно уже срывает аплодисменты противников христианства — и ставит католиков (и своих симпатизантов среди христиан вообще) в положение той несчастной жены из анекдота, которой изменник-муж говорит «ну ты же у меня умная, придумай что-нибудь».
Некоторые католические СМИ усердно придумывают — мол, папа имел в виду не это, а что-то другое, он ничуть не ставит под сомнение традиционное учение Церкви. Другие, уже исчерпав лимит самообмана, прямо признают — папа проповедует лжеучение. Кардинал Герхард Мюллер, например, с глубокой горечью говорит о том, что «католики возмущены, а противники Церкви укреплены словами Викария Христова» и что в случае, если слова Папы противоречат слову Божию, надо выбирать слово Божие.
Уже после этих высказываний последовало назначение кардиналом архиепископа Уилтона Грегори, известного сторонника ЛГБТ, который прославился своими усилиями по продвижению этой идеологии в Церкви. Грегори также сталкивался с обвинениями в покрывательстве сексуальных злоупотреблений со стороны духовенства. Если люди еще нуждались в разъяснениях — это назначение можно назвать исчерпывающим.
Католики обсуждают, что же делать, если папа — которого католическое учение о Церкви наделяет уникальными полномочиями в деле хранения веры — оказался не просто явным грешником (это бывало), но и лжеучителем, использующим свой пост для разрушения вверенной ему Церкви.
Однако масштабы скандала могут ускользать от стороннего наблюдателя — поэтому тут стоит сделать некоторые пояснения. Христианство — начиная еще с ветхозаветных Пророков, продолжая Господом Иисусом, Апостолами, Отцами и всеми вообще верующими за эти две тысячи лет — учило вполне определенной нравственности в области пола. Благословенное и должное место телесной близости — в верном и преданном браке между мужчиной и женщиной. Брак, в котором проявляется верность, любовь и забота друг о друге, рождаются и воспитываются дети, отражает любовь Бога к творению. В этом контексте близость есть дело прекрасное и угодное Богу.
Любая сексуальная активность вне брака греховна и разрушительна для человека. Как говорит Писание, «Брак у всех [да будет] честен и ложе непорочно; блудников же и прелюбодеев судит Бог» (Евр.13:4)
Блудные грехи — как и любые вообще грехи — будут полностью прощены тем, кто в них покается. Но чтобы покаяться, нужно признать их именно грехами. Евангелие — это благая весть о прощении грехов, но ни в коем случае не об их одобрении.
Этому неизменному со времен Господа и Апостолов учению противостоит идеология, которая использует различные сексуальные девиации в качестве тарана. Было бы ошибкой говорить, что эта идеология существует в интересах бедолаг, страдающих нарушениями полового влечения (или идентификации).
Это было бы также наивно, как говорить о том, что марксизм-ленинизм существует в интересах рабочих и крестьян или движение Black Lives Matter существует в интересах чернокожих. Абсолютное большинство адептов ЛГБТ идеологии и поддерживающих ее политиков в личной жизни — натуралы, мы могли бы спросить об этом хотя бы у покойного Джеффри Эпштейна.
Более того, не все люди, которые в личной жизни — гомосексуалисты, поддерживают эту идеологию. Я читал статьи в защиту, скажем, пекарей, преследуемых за отказ печь торт для гей-«свадьбы», которые начинались с заявления, что автор и сам гомосексуалист, но вот принуждать людей к участию в гей-мероприятиях считает неправильным.
Эта идеология не про секс и не права человека. Она, как и другие тоталитарные идеологии, про власть диктовать людям, во что они должны верить под страхом существенных неприятностей.
Она означает принудительную ЛГБТ-индоктринацию в школах, увольнение с работы за проявление веры в то, что брак — это союз мужчины и женщины, травлю и разрыв контрактов за сомнения в уместности калечащих операций для психологически запутанных подростков или допуска физически вполне сохранных мужчин в женские душевые, приюты и тюрьмы (Джоан Роулинг — самый известный случай, но она уже мультимиллионерша и мало уязвима).
Эта идеология означает запрет оказывать помощь людям, которые этого сами желают, в преодолении однополого влечения, законы, по которым может быть привлечен любой священник, который станет давать своему прихожанину советы об избавлении от этого греха.
Конфликт этой идеологии с Церковью (и любым сообществом, которое держится обычных взглядов брак как на союз мужчины и женщины) неизбежен не столько потому, что эта идеология имеет другие взгляды на секс — а потому, что она носит тоталитарный характер. Как и любая тоталитарная идеология, она является принципиально антихристианской — потому что любой тоталитаризм стремится подавить (или хотя бы ослабить) любые идеологически независимые от него структуры.
Давление на Церковь не вызвано борьбой за права «сексуальных меньшинств» — ровно наоборот, это «борьба за права меньшинств» нужна для того, чтобы давить на Церковь. Примерно так же, как изъятие церковных ценностей было нужно Ленину не для того, чтобы помочь голодающим — оно было нужно для того, чтобы подавить контрреволюционных церковников.
Однако вместо грубого, кровавого насилия, которое было характерно для тоталитарных режимов ХХ века, эта идеология делает ставку на разрушение Церкви изнутри. Церковь должна быть самоликвидирована — руками перебежчиков из ее среды.
Как это происходит — мы видим на примере тех общин, которые уже полностью покорились всему, что от них требовали, как скажем, Епископальная Церковь Америки. Там «венчают» однополые «браки», «рукополагают» открытых гомосексуалистов, и даже «благословляют» абортарии.
При этом численность прихожан падает, и епископалам приходится распродавать церковные здания под кафе и магазины. Прогрессивная общественность как не ходила, так и не собирается — зачем ей? А людей, всерьез обратившихся к Богу, все это только отталкивает. Либеральные общины тихо и бескровно, но надежно прекращают свое существование.
Пересмотр нравственного учения Церкви неизбежно означает ее самоликвидацию — потому что, признав, что «мужеложство больше не грех» любая христианская община тем самым признает, что до этого — как и все христиане вообще — учила неправде. Внешние наблюдатели скажут, что если бы вы верили в Бога, который дает вам заповеди, вам бы в голову не пришло переписывать их под давлением неверующих.
И если вы лгали все эти две тысячи лет — то как же вам верить? А если вы лжете сейчас — то тем более. Пересмотр этики в области пола полностью уничтожает притязания Церкви на то, что она возвещает истину — собственно, от нее этого и добиваются.
Это напоминает старый анекдот, про то, как один новый русский угощает другого водкой, а тот отвечает — «Не могу, мне врач запретил». « — Мне мой тоже запретил, я ему дал сто баксов, так сразу разрешил». Но такой врач абсолютно бесполезен; как бесполезен и пастырь, который переписывает заповеди Божии по требованию даже не паствы — а людей и вовсе неверующих.
Сказав, что в однополых сексуальных отношениях нет ничего неправильного (посмотрим правде в глаза — его слова означают именно это), папа Франциск неизбежно сказал, что все его предшественники на папском престоле учили неправде, и все многовековое учение Церкви было ложным. Но, в таком случае, кто такой он сам? Ведь его собственные учительские полномочия держатся только на том, что он является наследником этих предстоятелей и выразителем этой традиции. Без нее он оказывается просто пожилым человеком в странном одеянии — послом, который открыто изменил пославшему его Государю, и больше никого не представляет.
Сергей Львович Худиев
