Что значит разведка для российского десанта
О действиях разведки ВДВ в горячих точках и войнах будущего рассказал бывший начальник разведки Воздушно-десантных войск Павел Поповских – автор учебников: «Одиночная подготовка разведчиков», «Подготовка войскового разведчика», «Разведывательная подготовка парашютно-десантных подразделений».
– Что привнесла нового чеченская кампания с точки зрения задач, методов и средств ведения разведки?
– Если в предыдущих войнах разведка выполняла главным образом разведывательные задачи, а боевые задачи по данным этих разведорганов выполняли парашютно-десантные и артиллерийские подразделения ВДВ, то в чеченскую кампанию широкое распространение получили разведывательно-боевые действия, когда разведгруппа (отряд) обнаруживала цель и сама же ее уничтожала. Такие действия частично имели место в Афганистане, но только в Чечне организационно-штатная структура подразделений разведки ВДВ была изменена под выполнение разведывательно-боевых задач. К началу чеченской кампании в ВДВ заканчивалось формирование 45-го отдельного полка специального назначения. При его создании мы внимательно изучили опыт разведки в локальных конфликтах, в том числе с участием иностранных армий, предусмотрели возможность использования полка одновременно в двух операциях в разных районах и использование его подразделений в качестве разведывательно-боевых групп и отрядов. Для этого в полку изначально по штату была предусмотрена бронетехника.
Кроме того, впервые в разведывательных частях российской армии были отдельно сформированы «линейные» разведывательные подразделения, боевые подразделения и подразделения боевого обеспечения. Появились механизированные группы с экипажами бронетранспортеров, но без десантного отделения, расчеты автоматических гранатометов, огнеметные расчеты, расчеты управляемых ПТУР и т.д. Это позволяло формировать разведывательно-боевые группы, быстро выводить их в район боевого применения и при обнаружении противника вступать в бой при огневой поддержке своих же огневых расчетов «тяжелого» вооружения. А также своевременно выводить группы из боя, перебрасывать из одного района в другой. Потом по этому пути пошли и другие части специального назначения, многие из них и сейчас имеют бронетехнику и тяжелое вооружение.
В 45-м отдельном разведывательном полку (орп) был сформирован отряд психологических операций, опытный отряд беспилотных самолетов-разведчиков. О последнем хотелось бы рассказать особо. С конца 80-х гг. для ВДВ разрабатывался дивизионный беспилотный разведывательный комплекс «Строй-П» с малогабаритным дистанционно управляемым летательным аппаратом «Пчела-1Т». Но к началу чеченской кампании он так и не был принят на вооружение, поскольку для него не было доработано средство десантирования. (В ВДВ не могло быть принято на вооружение ни одно средство, если его нельзя было десантировать парашютным способом). В апреле 1995 года мы вместе с инженерами из ОКБ привезли в Чечню полный комплекс «Строй-П» с пятью летательными аппаратами и развернули его в Ханкале. При проведении испытаний в боевых условиях он показал очень высокую результативность и эффективность. Визуальная воздушная разведка велась в реальном масштабе времени, с документированием её результатов на видео, с высокой степенью точности при определении координат. Пятью аппаратами было сделано 18 пусков, большая часть в горы. Были претензии к авиадвигателю этой модели. Но при хорошей подготовке он обеспечивал полет «Пчелы-1Т» Глубина разведки даже в горах превышала 40-50 км. К сожалению, на всю Россию к этому времени было изготовлено всего 18 БПЛА «Пчела-1Т». Из них 10 хранилось на базе ЧФ в Крыму – Черноморский Флот испытывал этот комплекс для обеспечения морской десантной операции, запуская аппараты с борта корабля. Эти 10 аппаратов перевезли обратно в лабораторию ОКБ и восстановили после длительного хранения в неподходящих условиях. Так были собраны 3 боекомплекта из 15-ти аппаратов (два потеряли в Чечне, один восстановить не удалось), что позволило нам оформить все необходимые директивы и принять этот комплекс на вооружение ВДВ.
Планировалось заказать около 100 МДПЛА «Пчела-1Т», чтобы оснастить ими каждую воздушно-десантную дивизию или хотя бы создать в ВДВ отдельную эскадрилью таких БПЛА. Техническую документацию передали на Смоленский авиазавод, но он уже стоял и когда подсчитали, во что обойдется пуск завода для производства этих самолетов-разведчиков, то прослезились, потому что их цена оказалась дороже золота. Вследствие дороговизны от заказа отказались. А 15 аппаратов послужили на славу: их запускали, отвозили восстанавливать в КБ и вновь запускали даже во время второй чеченской кампании.
К сожалению, командование Объединенной группировки войск не было готово с пользой для войск применять все средства, которые находились в его распоряжении. Например, перед началом чеченской кампании отряд психологических операций (около 50 человек) был переброшен в Моздок. В его составе была мобильная типография, которая позволяла печатать листовки для населения Чечни и единственный в российской армии приемо-передающий мобильный телецентр. С помощью телецентра можно было транслировать на какой-нибудь крупный населенный пункт типа Грозного любые российские спутниковые каналы или запускать нужные видеоматериалы в эфир, в том числе, в метровом, тогда основном и фиксированном диапазоне волн. Но телевизионная группа могла только обеспечить технически телевизионную передачу, а должности телеоператоров и корреспондентов в штате отряда не были предусмотрены. В отряде имелись 2 видеокамеры, но не было подготовленных людей. Листовки, правда, печатались, но такие безобразные и по форме и по содержанию, что мне было стыдно за окружную «спецпропаганду». В результате и в первую, и во вторую чеченскую кампании отряд психологических операций оказался невостребованным.
Уже в первую чеченскую кампанию сказалась слабая экипировка разведчиков, да и остальных подразделений. Разведчики 45-го полка изобретали собственные удобные разгрузки, прочую экипировку, и заказывали их пошив коммерческим предприятиям на спонсорские деньги. Во вторую чеченскую кампанию было то же самое – считаю необходимым это сказать, потому что до сих пор вопросы тылового обеспечения не решены. Вот, к примеру, в последнюю войну действовал отряд наших разведчиков на абхазском направлении, и «Союз десантников России» в октябре 2008 года снова собирал средства на покупку разгрузок, теплого нательного белья, газовых горелок для приготовления пищи в полевых условиях, фонарей, печек для обогрева палаток, «спальников» и т.п.
– Как зарекомендовали себя разведчики ВДВ в принуждении Грузии к миру?
– Разведчики ВДВ зарекомендовали себя в целом очень успешно. Опыт разведывательно-боевых действий в Чечне и в других конфликтах позволил им действовать быстро, самостоятельно и эффективно даже тогда, когда грузины американскими средствами РЭБ подавили радиосети верхних штабов. В маленькой августовской войне по принуждению Грузии к миру участвовало до 30 тыс. молодых людей – от рядовых 18-летних солдат до 30-летних майоров. И именно они, эти молодые люди победили в той войне. Их начальники, генералы и полковники, потеряли управление «молодёжью» – батальонами и ротами, которые, выйдя на оперативный простор, начали действовать самостоятельно, разоружая грузинские части, захватывая военные базы, аэродромы, порты, корабли у причалов и уничтожая всё, что по их представлениям составляло военную инфраструктуру противника. Разведчики ВДВ, по крайней мере, успешно уничтожили основную базу ВВС Грузии в Сенаки, подорвав аэродром вместе с его дренажной системой – думаю, что восстановить его теперь почти невозможно. Разведчики ВДВ захватили прославленные «Хаммеры», которые предназначались для поездок на фронт президента Саакашвили и были оснащены соответствующими средствами управления, навигации и закрытой связи. Почему и шум-то возник со стороны американцев – такие средства, как правило, в каждом государстве секретные, особенно их система кодирования. Порт Поти был захвачен именно разведывательным отрядом 45-го полка ВДВ. До 40% грузинского флота базировалось в Поти, и весь этот флот был уничтожен: сторожевые корабли, ракетные катера. К сожалению, десантники не могли вывести их из бухты и затопить глубоко в море – ну, не матросы они! И если бы батальоны не были остановлены, результаты операции могли быть еще более впечатляющими. Те, кто следил за ходом боевых действий, помнят панику грузинского руководства и попытку эвакуации правительства из Тбилиси. А это всего лишь парашютно-десантный батальон 76-й гвардейской вдд достиг окраины грузинской столицы, и пока комбат размышлял, что делать дальше, его батальон остановил, догнав на уазике, старший начальник. Уходя, на выезде с военной базы российские солдаты оставили надпись: «Товарищи грузины! Учитесь военному делу настоящим образом – приедем, проверим!».
В этой операции есть один недостаток разведки ВДВ, который характерен для всей разведки российской армии: разведка должна давать целеуказание артиллерийским системам и авиационным частям, чтобы те поражали обнаруженные цели. Но лазерных целеуказателей у них не было. Не появились в зоне боевых действий и беспилотные средства разведки. Их расчеты оказались неподготовленными, потому что для этого нужно было делать практические пуски, а они не проводились. В результате наша авиация действовала неэффективно: летчики осуществляли бомбометание визуально, без целеуказания с земли, а действия вражеских средств ПВО оказались настолько неожиданными, что мы потеряли чуть ли не десяток самолетов. Тогда как разведка должна была эти средства заранее обнаружить и о них хотя бы предупредить, если не вывести из строя.
– Как изменилась подготовка разведподразделений с советских времен?
– В ВДВ стало больше внимания уделяться одиночной подготовке мелких групп, потому что в современной войне дивизии уже не атакуют на участке прорыва. Современными, даже обычными средствами поражения на любом участке фронта можно делать такие бреши, что части, обороняющие сплошной неподвижный фронт, становятся удобной мишенью для них. В этих условиях возрастает роль подразделений: батальонов, рот, взводов, как самостоятельных тактических единиц, способных действовать маневренно, на большом фронте, на большую глубину, одновременно ведя боевые действия во многих местах боевого пространства. Соответственно при таком характере боевых действий индивидуальная подготовка солдата, его умение воевать в составе своего отделения и взвода приобретает значительно большее значение. И в ВДВ, кстати, еще в начале 90-х были переработаны программы боевой подготовки, в которых была усилена именно роль одиночной подготовки.
– Разведка ВДВ в ее нынешнем состоянии соответствует требованиям ведения современной войны?
– Не совсем. Если в американской дивизии примерно четверть личного состава – от 20 до 25% – находятся в подразделениях разведки разных видов: авиационной, радио и радиотехнической, войсковой, беспилотных средств, на разных уровнях боевого управления – батальонном, бригадном, дивизионном, то у нас в 1997 году, когда я заканчивал службу, всего разведсостава было примерно около 8-9% от численности воздушно-десантной дивизии. И это притом, что к тому времени в таких дивизиях были сформированы разведывательные батальоны, а в каждом парашютно-десантном батальоне имелись разведывательные взводы. Но впоследствии разведбаты в воздушно-десантных дивизиях были расформированы, и войска снова вернулись к отдельным разведывательным ротам. Поэтому сейчас, думаю, численность разведчиков в дивизии, скорее всего, 4-5 %, не больше.
Я уже не служу добрых 12 лет, но, мне кажется, что Генштаб и Вооруженные Силы России в целом до сих пор готовятся к прошлым войнам. То есть, у руководства Вооруженных Сил нет понимания характера будущей войны, концепции возможных боевых действий. Это по всей вероятности будут очень маневренные действия без сплошной линии фронта, но в глубину и на широкой территории во всех сферах: на суше, воде, в воздухе и в виртуальном информационном пространстве. И всякий солдат на этой войне должен будет действовать по заранее намеченному плану, быть управляемым, но в то же время обладать самостоятельностью. Порог самостоятельности действий подразделений должен быть понижен с уровня «полк-дивизия» до «батальон-рота-взвод». Мелкие подразделения должны иметь возможность действовать самостоятельно на поле боя, но этого понимания сегодня, к сожалению, нет ни у руководства ВС, ни у командования ВДВ. А о роли разведки наши военачальники вспоминают, только когда начинается непосредственная подготовка к боевым действиям, не ранее.
– Какие направления развития разведки ВДВ имеют приоритет, исходя из потенциальных угроз?
– Если говорить о войсковой разведке, то это именно ведение разведывательно-боевых действий. Под ними, в первую очередь, подразумевается возможность немедленно вызвать артиллерию, ракетные войска или же навести авиацию для немедленного уничтожения обнаруженного объекта. Для этого нужны современные средства обнаружения и целеуказания, которыми на сегодня разведка ВДВ не обладает. Соответственно нужны, конечно, и БПЛА воздушной разведки – без них сегодня ни одна армия не может эффективно вести боевые действия. Каждое самостоятельное тактическое соединение – бригада или дивизия – должно обладать, по крайней мере, подразделением БПЛА, которое бы обеспечивало непосредственно командиру наблюдение за полем боя на всем пространстве досягаемости всех средств его поражения. И далее за пределами этой дальности – помогало бы предвидеть следующий маневр и возможные действия противника. Командир дивизии должен видеть всё поле боя на 50-70 км впереди себя в своей полосе, в своей зоне ответственности, а это можно делать только с помощью беспилотных средств. У командиров звеном ниже в полку и в батальоне должны быть малогабаритные БПЛА, запускаемые «с плеча» на меньшую дальность. Нужны эффективные и защищенные средства связи, которые бы обеспечили устойчивое управление разведывательными органами и передачу информации. Потому что без связи нет разведки и управления войсками. Сегодня мы пользуемся наработками 80-х – это общая болезнь как ВДВ, так и всей армии.
– Что изменилось в правовом обеспечении военнослужащих, задействованных в борьбе с НВФ внутри страны: при спецоперациях они по-прежнему вынуждены выбирать между Уголовным кодексом и служебными инструкциями?
– История с Ульманом, история с Будановым, история с Аракчеевым – не единичные случаи, а только те, которые на слуху. Это система. Боевые действия, которые велись в Чечне в первую и вторую кампании – это война. Для командиров от полка до отделения и для солдат это бой. На войне совершенно другая психология у людей, там нельзя действовать по законам, которые написаны для мирного времени, для нашей повседневной жизни. Но никакого чрезвычайного или военного положения на этой территории не вводилось. Вдобавок военнослужащие, которые действуют в зоне фактических боевых действий, могут применять оружие только по команде, в отличие от сотрудников внутренних дел, которым разрешено применять его самостоятельно, которые имеют особый статус. Поэтому на территории, где применяются ВС, нужно или вводить военное положение, при котором действуют законы военного времени, или распространить особый статус милиционеров на военнослужащих, задействованных в зоне контртеррористической операции. Или вообще вывести подразделения ВС из Чечни, чтобы МВД боролось с бандформированиями собственными силами. В любом случае применять нормы Уголовного кодекса в отношении кого-либо в зоне боевых действий нельзя – само существование и нахождение там вооруженных людей, задача которых уничтожить противника, не укладывается в традиционные рамки процессуальных норм мирного времени.
– Как высшее военное руководство отреагировало на предложения использовать опыт и возможности «Союза десантников России» для повышения боеспособности регулярных частей?
– Никак. Странное дело. Много российских десантников и спецназовцев, состоящих в запасе, работают под «крышей» британцев, охраняя объекты и грузы в Ираке, разминируют минные поля в Боснии и Герцеговине, обучают индийские службы безопасности борьбе с терроризмом. Но для Российской Армии они чужие. Тем временем необученные 18-летние пацаны подрываются на минах и попадают в засады бандформирований в Осетии и Абхазии. «Ветераны», а в «Союзе десантников России» — это 20-40-летние мужчины, уволенные с военной службы, добровольно занимаются боевой подготовкой с допризывной молодежью в добровольных же военно-спортивных клубах. Но Минобороны игнорирует и эти клубы, и ветеранов, и сам этот способ реального повышения боеспособности частей. Опыт заслуженных офицеров-разведчиков, огневиков, артиллеристов и других может быть использован для разработки учебников, учебных пособий, методик.
Источник: «Сегодня.ру»