Иммигранты. Москва укрыла многих политических эмигрантов из республик бывшего СССР. Как поживают беглецы
У подъезда одного из особнячков на малой Ордынке в Москве висит скромная вывеска: «Болгарская сервисная компания», сокращенно БСК. Бизнес не большой и не слишком оригинальный—торговля недвижимостью в Болгарии. Зато интересны учредительные документы компании: некто Григорий Карамалак зарегистрировал БСК по удостоверению беженца РФ, выданному 20 мая 2005 года за порядковым номером 461. «Политического беженца», —настаивает Карамалак, делая акцент на первом слове.
Таких, как он, в Москве немало. Им приходилось скрываться под чужой фамилией, откупаться от милиционеров. И жить в постоянном страхе, что однажды автомобиль с дипломатическими номерами вывезет их на родину. Беглецы из бывших советских республик у себя дома ворочали гигантскими по местным меркам капиталами. В России те из них, кто получил российское гражданство или обзавелся удостоверением беженца, теперь лишь бизнесмены средней руки.
Москва для них—что Лондон для Бориса Березовского и бывших менеджеров ЮКОСа. Но что они для России?
«На меня три раза покушались. Стреляли. Пытались выкрасть»,—рассказывает Григорий Карамалак. Мы беседуем в баре гостиницы «Балчуг», Карамалак пьет сок из сельдерея. В свои 42 года он в отличной форме. Карамалак в прошлом спортсмен, член сборной Молдавии по вольной борьбе. Создание преступной группировки из бывших спортсменов, вымогательства, покушения на убийства, шантаж и незаконное хранение оружия — вот в чем обвиняют Карамалака нынешние власти Молдавии. «Обвиняется в мошенничестве» — указано на сайте Интерпола, который тоже ищет Карамалака. Тот отмахивается — это, мол, все политика.
Вотчина Григория Карамалака, местечко Тараклия на юге Молдавии — центр местной болгарской общины; Карамалак — один из неформальных лидеров. В середине 1990-х его «Бояна-групп» была одним из крупнейших поставщиков молдавских вин в Россию. Занималась и поставками нефтепродуктов, имела свой банк. Оборот группы достигал $20 млн. Сравните: доходная часть бюджета Республики Молдова в 1998 году составила около $600 млн. Все кончилось утром 7 апреля 1998 года (эту дату Карамалак называет без малейшей запинки). Офисы «Бояна-групп» захватили люди в черных масках и камуфляже, Карамалак и несколько его подчиненных были арестованы. Что произошло?
В 1996 году Карамалак поддержал на выборах перспективного политика Петра Лучинского, который в итоге стал президентом Молдавии. Предприниматель рассказывает: спустя полгода после выборов один из сыновей президента, Сергей Лучинский, потребовал отдать ему половину бизнеса. Переговоры к успеху не привели. Сын убедил отца, что «Бояна-групп» — это криминальная группа, деятельность которой необходимо пресечь. Молдавский политолог Игорь Боцан излагает другую версию. Мол, после выборов Карамалак в ультимативной форме потребовал компенсировать расходы на кампанию Лучинского. Разгорелся конфликт. Результат: Карамалак и часть его сотрудников оказались за решеткой. Было возбуждено два десятка уголовных дел, однако ни одно из них не завершилось обвинительным заключением. Карамалака отпустили под подписку о невыезде. Он решил не искушать судьбу и покинул Молдавию.
Петра Лучинского на посту президента Молдавии давно сменил Владимир Воронин, но охота на Карамалака все идет. В феврале 2005 года люди с удостоверениями сотрудников российской милиции навестили предпринимателя в его номере в гостинице «Славянская». Посадили в машину и попытались вывезти из Москвы. Но к тому времени Карамалак уже успел подать заявление на предоставление политического убежища в России и получил положительный ответ—спасибо «своевременному» обострению российско-молдавских отношений. Помощники Карамалака связались с «людьми, которые курируют предоставление статуса политического беженца» (подробнее говорить о своих российских кураторах Карамалак отказался), машину перехватили, беженца освободили. Сегодня он передвигается по Москве только в тонированном Mercedes S500 с охраной. Из России не выезжает.
«Из Литвы прилетели два чиновника. Меня задержали около дома… Спецподразделение в масках и с автоматами. Везут в автобусе в отделение в Черемушках. Там уже стоит приготовленная машина с дипломатическими номерами»,—рассказывает Forbes Виктор Успасских, бывший министр хозяйства правительства Литвы, один из богатейших граждан республики.
Успасских вырос в поселке Урдома Архангельской области. Работал на строительстве газопроводов, стал начальником бригады. Распад Союза застал будущего предпринимателя в Литве. Успасских получил гражданство, строил сеть магазинов, создал несколько пищевых производств. Однако львиную долю из $300 млн оборота его холдинга Vikonda к 1998 году давали операции с «Газпромом». Успасских организовал систему расчетов за поставляемый в Литву газ. В обмен на топливо шли стройматериалы, одежда, продовольствие, мебель.
К началу нового века этот бизнес развалился. Сначала в газовой монополии начали избавляться от бартерных схем, затем старые знакомые Успасских из команды Рема Вяхирева покинули «Газпром». Как и многие его российские коллеги в аналогичной ситуации, Виктор Успасских пошел в политику. С 2000 года он депутат литовского сейма, с 2003-го — создатель и руководитель Партии труда. Популистские лозунги плюс щедрое финансирование избирательной кампании принесли этой партии в 2004 году победу на парламентских выборах. Успасских стал министром хозяйства (экономическое развитие, промышленность, торговля и т. п.), еще четыре министерских портфеля из имевшихся в правительстве двенадцати достались его соратникам.
Успех Успасских растревожил местную политическую элиту. «Ну как допустить, что русский во главе Литвы? Говорили, что меня финансируют спецслужбы России», —злится Успасских. Скандалы преследовали его, оппоненты энергично искали компромат. Роковую роль в судьбе Успасских сыграла ксерокопия документа из служебной переписки чиновников московской мэрии. В ней обсуждались перспективы создания СП с одной из фабрик литовского бизнесмена. Оппозиция обвинила министра в использовании служебного положения в личных целях. «Я ему говорил: почему ты думаешь, что можешь делать бизнес с правительством Москвы и об этом никто не узнает?»—возмущается бывший мэр Вильнюса Артурос Зуокас. Либерал-центристская партия Зуокаса была в оппозиции к коалиции Виктора Успасских.
Сам Успасских говорит, что его фамилия случайно попала в служебную переписку: московские чиновники попросту перечисляли перспективные предприятия и указывали их владельцев. Тем не менее министру пришлось подать в отставку. Как уверяет опальный политик, за его квартирой было установлено круглосуточное наблюдение: «Две недели снимали мое окно. Надеялись меня там с кем-нибудь застать. Застали уборщицу — «сделали» моей любовницей». В апреле прошлого года в Урдоме сгорел дом родителей Виктора Успасских. В огне погиб младший брат. Пока Успасских был в России со своей семьей, в Литве против него выдвинули официальное обвинение в незаконном финансировании партии. Политик решил не торопиться с возвращением на место жительства. Литовская прокуратура в связи с неявкой на допрос объявила Виктора Успасских в международный розыск. Представители российских правоохранительных органов по просьбе литовских коллег задержали беглеца в Москве, после чего события развивались по уже описанной схеме: Успасских попросил политическое убежище в России.
— Борис, что-то давно не заходил к нам. Почему не заходишь?
— Да так, не зовете.
— Мне рассказывают, ты налоги не платишь.
— Вы знаете меня, я всегда платил налоги.
—А мне говорят, что нет. Там, в комнате, большие папки с материалами, что ты не платишь налоги.
— Нурсултан Абишевич, я не буду спорить с президентом страны. Если вы говорите, что я налогов не плачу, значит, так и есть.
— Ну и как дальше будем?
— Я принял решение уехать из страны.
— Ох, зачем ты так, Борис. Ты так много дел еще можешь сделать.
— Спасибо, мне отдохнуть надо…
Так Борис Гиллер, в прошлом владелец крупнейшего частного медиахолдинга Казахстана, пересказывает свой последний разговор с президентом республики Нурсултаном Назарбаевым.
Борис Гиллер вырос в Алма-Ате. Поступил в институт в Томске, получил образование электронщика, на последних курсах писал пьесы для студенческого театра. Работал на местном телевидении, публиковался в казахских газетах. В 1984 году Гиллер поступил на заочное отделение ВГИКа. Через пять лет на экраны вышел фильм «Криминальный квартет». В главных ролях — Николай Караченцов, Владимир Стеклов, Семен Фарада. Автор сценария — Борис Гиллер. «Я тогда получил около 6000 рублей аванса. Плюс мы стали первой съемочной группой, которой выплатили проценты от проката», — рассказывает Гиллер. Всего, по его словам, получилось около 120 000 рублей.
Вырученные деньги Гиллер пустил в медиабизнес. К 1997 году в медиахолдинг «Караван» входила еженедельная газета с тиражом 250 000 экземпляров, телеканал КТК, несколько радиостанций и журналов; чистая прибыль группы достигла $11 млн. Но Борис Гиллер играл в «казахского Гусинского», и закончилось это похожим образом. «Караван» критиковал власть, публиковал статьи оппозиционеров, получил помощь от американской неправительственной организации. Как рассказывает Гиллер, близкие к президенту люди вызывали его на откровенный разговор: «Они говорят: давай, пиши про всех. Но «папу» и семью не трогай. Понял, я же не дурак».
Однако основатель «Каравана» все же «прокололся» на играх в казахскую политику. «Назарбаев — ловкий манипулятор элит. Он постоянно то поднимает кого-то, то опускает»,— говорит Сергей Михеев, руководитель департамента стран СНГ московского Центра политических технологий. В 1994 году казахский президент принял неожиданное кадровое решение — на пост премьера был назначен Акежан Кажегельдин, мало кому известный тогда выходец из Семипалатинска. В 1997 году Кажегельдин замелькал на страницах «Каравана» и в эфире КТК. Гиллер уверяет: он не знал, что к тому времени между Кажегельдиным и Назарбаевым пробежала черная кошка. «К вам приходит премьер, предлагает опубликовать свою статью. Вы что, откажетесь?»—говорит Гиллер.
В 1998 году Акежан Кажегельдин бежал из Казахстана. А Гиллер был вынужден продать бизнес и уехать в Россию. Активы «Каравана» были переданы в медиахолдинг «Хабар», который контролирует дочь Назарбаева Дарига. Сумму сделки Гиллер не называет, говорит лишь, что цена была занижена.
Десять лет назад статусом беженца в России обладало 240 000 человек. В конце третьего квартала 2006 года—лишь 400 человек. В конце 1990-х Россия закрыла границы, существенно ужесточив процедуру получения статуса беженца. Беженцами признаются лица, которые на родине могут стать жертвой преследования «по признаку расы, вероисповедания, национальности, принадлежности к определенной социальной группе и за политические убеждения». Очень небольшому числу беженцев удается доказать российской ФМС, что их опасения обоснованны. Впрочем, люди с политическим или финансовым капиталом либо получают статус беженца при поддержке российских властей, либо находят другой способ легализовать свое пребывание в стране.
Список осевших в России высокопоставленных беженцев велик: клан бывшего президента Югославии Слободана Милошевича (брат, жена, сын); семейство экс-руководителя Абхазии Аслана Абашидзе; бывший президент Киргизии Аскар Акаев, его родственники и окружение; группа украинских чиновников, перебравшихся в Россию после «оранжевой» революции.
По словам Сергея Михеева из Центра политических технологий, всего в России обосновалось до тысячи представителей политической и экономической элиты постсоветских стран. Крупный бизнес в большинстве стран, возникших на обломках СССР, непрозрачен и зачастую криминализован, поэтому уязвим, говорит Михеев. Бизнесмены теснейшим образом связаны с властью. Достаточно один раз ошибиться и поддержать не ту группировку, и вот результат: в Москве вскоре появляется еще один состоятельный «политэмигрант».
Использовать эмигрантские организации для воздействия на соседние страны — давняя традиция многих государств. Есть ли у России свой политический расчет? Ни один из героев нашей публикации не утратил связей со страной исхода. К примеру, Борис Гиллер спонсировал объединение выходцев из Казахстана «Семиречье», чем очень нервировал власти республики. Григорий Карамалак финансирует общественную организацию «Патрия Молдова», созданную еще одним молдавским эмигрантом Андреем Цэрнэ. Официальная цель организации — помощь молдавским рабочим в легализации в России. На деле же Цэрнэ и Карамалак надеются на плечах гастарбайтеров вернуться в большую политику своей республики. Партнеры планируют зарегистрировать партию в Молдавии, попытают счастья на парламентских выборах 2009 года.
Соседи России, конечно же, видят в этом «руку Кремля». «В 2005 году, за два месяца до парламентских выборов в Молдавии, российская Дума приняла три резолюции по Молдавии, угрожала отрезать газ, закрыть импорт. Карамалаку дали политическое убежище, он выступал с интервью на Первом канале. Одновременно—учредительный съезд «Патрии Молдова». Все это было сделано в рамках политической кампании»,— утверждает молдавский политолог Игорь Боцан.
«Патрия Молдова» — это частная инициатива ряда молдавских бизнесменов, которые решают важную задачу, занимаются легализацией гастарбайтеров, парирует начальник управления Администрации президента РФ по межрегиональным и культурным связям с зарубежными странами Модест Колеров. Российские власти не используют эмигрантские организации в своих отношениях с соседними государствами, заявляет чиновник: «Какой политический смысл в поддержке Успасских? Он проиграл все. Его даже [Викторас] Мунтянас, председатель его собственной партии, предал».
Политолог Сергей Михеев согласен: целенаправленной работы по селекции и поддержке пророссийски настроенных деятелей в элитах постсоветских стран Кремль не ведет. «Скорее речь идет о том, что Россия в критические моменты прикрывает симпатизирующих ей первых лиц республик. А остальных—как придется»,—полагает Михеев.
«Москва осталась той Москвой, что была на протяжении последних нескольких сотен лет. Это центр огромного евразийского пространства»,—заявляет Модест Колеров. Бывшая метрополия империи — традиционное место сбора беженцев из отпавших провинций. Например, Лондон 100 лет назад правил территориями, где проживало 25% населения Земли, и теперь он — столица мировой политической эмиграции. Английские суды беспристрастны и всегда становятся на сторону преследуемого. Неофициальное преимущество Москвы — здесь можно годами спокойно жить без регистрации, откупаясь от участкового.
Состояния многих беглецов из СНГ были сделаны на эксплуатации экономических связей, оставшихся с советских времен,—их владельцы не чужие в России. По словам Колерова, инвестиции в России сегодня имеют большую защиту и доходность, чем где бы то ни было на постсоветском пространстве. Прибалтийские деньги идут в российские проекты, связанные с производством и дистрибуцией продуктов питания, транзитной инфраструктурой, казахские—в ТЭК и недвижимость,украинские—«по всему спектру потребительского рынка», загибает пальцы Колеров.
В России удобнее вести бизнес, соглашается Успасских. Литовский концерн Vikonda сейчас работает под присмотром супруги бизнесмена. Сам Успасских строит в России сеть торговых комплексов «Виконда», первый магазин будет открыт уже в этом году. Григорий Карамалак не только торгует болгарской недвижимостью, но и строит коттеджные поселки в Подмосковье. Еженедельники принадлежащего Борису Гиллеру российского издательского дома «Провинция» выходят в 35 регионах России общим тиражом 1,5 млн экземпляров.
Но утверждать, что все иммигранты осели в России всерьез и надолго, нельзя. Многих из них обиды и нереализованные амбиции тянут на родину. Тот же Виктор Успасских, подумав, в итоге отказался от статуса беженца. Он не оставил надежды вернуться в большую литовскую политику, «если народ будет не против».
Источник: «Русский Forbes»