Документальные материалы `Особой папки` хранятся в Центральном архиве ФСБ РФ. В состав архивного фонда включены документы, имеющие отношение к деятельности Юрия Владимировича Андропова на посту Председателя КГБ СССР за период с мая 1967 года по май 1982 года.
Рассекреченные документы дают возможность понять, что в деятельности органов безопасности СССР по защите конституционного строя Советского Союза Юрий Андропов считал основным.
Представляем нашим читателям выдержки из пока не доступной широкой общественности брошюры `Рассекреченный Андропов. Неизвестные страницы чекистской деятельности Председателя КГБ СССР`, написанной на основе документов `Особой папки` доктором политических наук Прозоровым Борисом Леонидовичем.
США — СССР
По прошествии более десяти лет со времени, когда Россия встала на путь вхождения в мировое цивилизованное сообщество, реальная жизнь опровергла многое из того, что восторженно приветствовалось в начале 90-х годов.
Да, Соединенные Штаты и посткоммунистическая Россия перестали быть классовыми врагами. Но геополитическое соперничество между ними продолжалось все предыдущие годы, хотя и в скрытых, негласных формах.
Правда, сейчас появилась надежда, что оно не будет обостряться вследствие успешно проводимых в 2001-2003 годах саммитов Президентов обеих стран, которые ищут и находят пути конструктивного партнерства, прежде всего в сфере борьбы с международным терроризмом.
Вместе с тем, практика взаимоотношений двух стран свидетельствует о том, что со стороны Вашингтона не прекращаются тайные операции по превращению посткоммунистической России в младшего и послушного воле Америки партнера.
Нельзя не видеть также, что есть еще в мире антироссийски настроенные силы, которые считают своей заслугой развал СССР и `мечтают` добиться если не краха Российской Федерации, то ее значительного ослабления. Забывать об этом вряд ли разумно, если учитывать печальные последствия развала СССР. Как известно, Президент России Владимир Путин при открытии своей избирательной кампании в феврале сего года заявил, что `развал Советского Союза — это общенациональная трагедия огромного масштаба` и что, по его мнению, рядовые граждане бывшего СССР ничего от этого не выиграли.
Следует отметить, что технологии борьбы с правящим режимом любой страны (какая бы идеология в ней ни господствовала) имеют много общих черт и единый механизм ослабления институтов власти и негативного влияния на отдельные социальные группы и политическую обстановку в целом.
Поэтому знание сути и содержания использованных подрывных технологий против политического строя в СССР позволяет понять, как антироссийски настроенные силы во все тех же США собираются `приструнить` уже Российскую Федерацию за `неправильную` внутреннюю политику, которая якобы затрагивает интересы национальной безопасности Соединенных Штатов.
Автор брошюры убежден, что придание гласности ряда документальных материалов личного фонда Ю. В. Андропова позволит более ясно увидеть реальную картину чекистской работы по защите нашей страны от идеологических диверсий, направленных на развал СССР.
Создание пятой линии
Все рассекреченные материалы, отражающие позиции Ю. В. Андропова по борьбе Запада против СССР, говорят о том, что источник угрозы безопасности Советского Союза находился в те годы за пределами страны. Оттуда, извне, США и их союзники переносили на территорию СССР политическую борьбу, делая ставку на подрыв изнутри политического и экономического строя в советском обществе (см. 5, 160, 275 — Первая цифра означает номер в списке ранее закрытых источников информации, вторая и последующая — номера пунктов и листов цитируемых секретных документов.). Хотя и тогда `кое-кто пытался не замечать враждебных проявлений внутри страны, представить дело так, будто политическая борьба идет где-то там далеко, не на нашей территории` (3, п. 19, л. 29).
Планы активизации подрывной деятельности против СССР и перенесения ее на территорию страны проявились в практическом воплощении замысла `по созданию так называемой `легальной оппозиции` и развертыванию под ее прикрытием организованного антисоветского подполья` (1, п. 46, л. 102).
Из полученных КГБ документов видно, что организаторы антисоветских кампаний рассматривали их как `фазу практического испытания нервной системы СССР`. Так называемые `международные слушания в защиту прав человека в СССР` и другие действия Запада показывают, что `ему хотелось бы иметь внутри Советского Союза организованную политическую оппозицию` (см. 3, п. 35, л. 21).
Подобные действия по формированию внешними силами политической оппозиции, враждебной государственному строю в СССР, во всем мире принято называть попытками создания `пятой колонны` внутри страны, которую планируется в конечном счете оккупировать. Ю. В. Андропов рассчитывал, что КГБ удастся сорвать подобные замыслы и поэтому не практиковал применения в официальных выступлениях термина `пятая колонна`, но не видеть опасности ее создания в СССР он не мог. Об этом он говорил в узком кругу соратников, вспоминая известное свидетельство американского писателя Эрнеста Хемингуэя, что понятие `пятая колонна` вошло в сознание народов еще в 1936 году во время войны в Испании. Тогда франкистский генерал Эмиль Моло заявил по радио, что его войска наступают четырьмя колоннами на Мадрид, а пятая, ранее созданная в самом Мадриде, готова в любой момент ударить изнутри, в спину республиканцам. Недаром новое подразделение Комитета госбезопасности, созданное в 1967 году специально для предотвращения и нейтрализации искусственного формирования из-за рубежа оппозиционных групп в СССР, было названо 5-м управлением вместо печально известного 4-го секретно-политического управления.
В своих записках Ю. В. Андропов отмечал: `Давайте посмотрим, против кого боролось 4-е секретно-политическое управление. Оно вело борьбу против классового врага в нашей стране, который в своем большинстве вырос на почве старого строя. 5-му управлению придется иметь дело в основном с людьми, которые выросли в условиях советской действительности, но которые в силу тех или иных причин вступили на неверный путь. Следовательно, речь идет о другой задаче, о другом подходе, об иных методах борьбы` (1, п. 2, л. 90).
`Когда мы создавали самостоятельную пятую линию работы органов госбезопасности, не скрою, были товарищи, которые высказывали опасения, что создание пятой линии неизбежно приведет к резкому увеличению арестов, то есть к усилению репрессий. И нельзя сказать, что подобные опасения были лишены оснований. Действительно, если бы мы, создавая пятую линию, сделали акцент на репрессивных мерах, то число арестов у нас наверняка бы возросло. Но в борьбе с негативными антисоветскими явлениями мы пошли тактически другим путем — акцент мы сделали на оперативно-комбинационной и предупредительной работе. И число арестов у нас не только не увеличилось, а, наоборот, сократилось` (1, п. 23, папка №1, лл. 74-75).
`Хочу привести в этой связи некоторые цифры. В 1957 году было осуждено за антисоветскую агитацию 1964 человека. В 1977 году — через 20 лет — за это же преступление осужден 31 человек`. (1, п. 4б, с. 101).
Чтобы понять направленность деятельности пятых подразделений на Лубянке и в различных регионах страны, нужно видеть, что `в борьбе с идеологической диверсией есть две стороны — внешняя и внутренняя. Ее инспираторы находятся за рубежом, но их подрывные действия направлены внутрь нашей страны…` (1, п. 46, л. 98).
В литературе, посвященной изучению роли Ю. В. Андропова как Председателя КГБ, нередко дается неадекватное, искаженное представление об идеологической диверсии и задачах органов госбезопасности по борьбе с ней. С одной стороны, идеологическая диверсия намеренно отождествляется с идеологической борьбой, которую КГБ будто бы стремился взять под свой контроль и приглушить. В то время как Андропов постоянно подчеркивал, что идеологическую борьбу никто не может `отменить` (или `заглушить`). Она неизбежна и осуществляется всем обществом в цивилизованных формах диалога и идейного спора (см. 5, с. 270).
О диссидентстве
Теперь несколько слов о диссидентстве как политическом феномене. Нередко задают вопрос: а были ли диссиденты одним из звеньев формируемой `пятой колонны`, насколько реально они угрожали политическому строю в СССР? Многие из аналитиков ссылаются на якобы объективные воспоминания уехавшего в США бывшего офицера КГБ Олега Калугина, который придумал историю о том, что на одном из совещаний новый шеф Андропов заявил:
`Главная опасность для советского строя исходит изнутри, а не извне. И осуществляют ее такие люди, как академик Сахаров! ` После чего и началась травля знаменитых правозащитников-диссидентов (`Facty i Kommentarii`, № 10, ноябрь 2000 г.).
Те, с кем близко общался Андропов, знают, что это `воспоминание` Калугина — прямая ложь. Главным объектом внимания чекистских органов были зарубежные спецслужбы и агенты центров идеологической диверсии, которые вели реальную работу по формированию организованной политической оппозиции. Известно, что Андропов `не считал диссидентов реальной силой, готовой и способной повести за собой хоть какую-то часть людей на штурм тоталитарного режима`.
Весь негативизм Андропова в отношении диссидентов заключался в убеждении, что само их появление и существование стало возможным лишь благодаря тому, что противники социализма подключили к этому делу западную прессу, дипломатические, а также разведывательные и иные специальные службы. Ни для кого не было секретом, что `диссидентство` стало в те годы своеобразной профессией, которая щедро оплачивалась валютными и иными подачками, что по существу мало отличалось от того, как расплачивались спецслужбы Запада со своей агентурой (см. 5, с. 268).
В многочисленных выступлениях перед чекистами Андропов постоянно подчеркивал, что `диссиденты существуют благодаря поддержке Запада. Оторви их от Запада — и нет диссидентства. Оттуда поддержка, деньги. Чрезвычайно важно вскрывать это` (КПИ, 2418, с. 14).
`Мы должны продолжать линию борьбы с диссидентами, потому что враг из-за рубежа инспирирует их подрывную деятельность`. Все они были западниками, прямыми или невольными пособниками антисоветских сил за рубежом. И муссируемый ими `вопрос` о правах для западников — это требование свободы проведения антисоветской работы, как правило осуществляемой больше на словах, чем на деле (см. КПИ 2418, с. 14-15).
Прошедшие два десятилетия подтвердили правоту андроповских оценок советского диссидентства в целом. Они созвучны с оценками американских советологов, изучающих, насколько реальны были их надежды на формирование из диссидентов одного из звеньев `пятой колонны`. Советологи вынуждены были признать, что эти люди скорее были средой, из которой черпались `кадры` для огульной критики политического строя в СССР, но не боевыми `штыками` `, приспособленными для конкретной подрывной работы.
Один из американских специалистов по Советскому Союзу дал следующую оценку такому политическому феномену, но уже с позиций сегодняшней действительности.
`… Эти люди, называющие себя творческой интеллигенцией России, представляют собой интеллектуальную загадку: как, почему они стали настолько проамерикански настроенными? Не просто проамерикански, а НАСТОЛЬКО проамерикански.
Во-первых, мы полагаем, что эти `дети XX съезда` возлагали все свои надежды на Горбачева, а затем, что еще более глупо, — на Ельцина. Они действительно верили в `социализм с человеческим лицом` в СССР, но были уже людьми среднего возраста. Следовательно, крах Советского Союза и та беда, которая пришла в Россию при Ельцине, требовали объяснения, по крайней мере с психологической точки зрения. Обвинить самих себя они не могли, в особенности если они от этого выиграли. Поэтому они возложили ответственность на советский народ.
К середине 90-х годов, зная, что этот народ лишился всего того, что имел, тогда как они сами — по крайней мере, многие из них — преуспели, они стали испытывать страх перед народом. И вольно или невольно стали воспринимать Америку как своего защитника или как защиту от этого самого народа — в день, когда этот народ восстанет и спросит: `Кто виноват? ` В основе их приверженности Америке, и готовности оправдать все то, что США делают, включая расширение НАТО на восток, и ощущения того, что Россия должна заплатить любую цену, чтобы считаться `другом и партнером Америки`, — лежит их осознанный или неосознанный страх, что без помощи Америки и без проамериканской политики они обречены`.
