1 октября Олегу Николаевичу Ефремову исполнилось бы 85 лет. Всего 85. А о нем уже говорят как о человеке-легенде. Он основал театр «Современник». Реформировал МХАТ. Поставил спектакли, ставшие, как и он сам, легендами. Воспитал учеников, имена которых – украшение любой афиши. А еще он был просто великим актером.
В чем его величие? Об этом мы поговорили с народным артистом, соратником, одним из создателей «Современника», а ныне актером МХТ имени Чехова Виктором Николаевичем Сергачевым.
«Современник»
– Как мы познакомились? Он был моим педагогом в Школе-студии МХАТ, – начал свои воспоминания Виктор Николаевич. – На третьем курсе со мной и Мишей Козаковым репетировал отрывки. Мы были на год младше курса, на котором преподавал Ефремов. Уже тогда он хотел создать свой театр. И сделал это спустя пару лет со своими студентами. Поначалу мы назывались «Студией молодых актеров», но это название не очень подходило новому театру. Тогда вспомнили Пушкина – он издавал журнал «Современник» – и дали пушкинское название.
Молодой театр с амбициями открыть в 1956 году было не так просто. Но несмотря на это, Ефремову дали добро.
– На тот момент в Москве было 36 театров, но лишь единицы ездили на гастроли за границу, – вспоминает Сергачев. – Все советское искусство считалось ангажированным. Назревала потребность в создании альтернативного, живого театра. Вот Ефремову и позволили его создать. Театр быстро стал популярным и у нас, и за границей.
Лишь один раз в жизни я видел, чтобы конная милиция стояла перед театром, – продолжает Виктор Николаевич. – В Ленинграде мы играли «Голого короля», и такой был напор из желающих попасть на спектакль, что сдержать его могла только конная милиция.
Против Смоктуновского
Если все актеры знакомы с системой Станиславского, то ученики Олега Николаевича были знакомы еще и с системой Ефремова – так это можно было бы назвать, возьмись создатель за перо.
– Вслед за Станиславским Ефремов требовал, чтобы вся повседневная, частная жизнь оставалась за порогом театра. Пришел, повесил пальто в гардеробе – и для тебя существует только театр и творчество. Ефремов считал, что самый главный, хитрый враг актерской игры – социальность. Олег, бывало, ругался: «Вы мещане! Вы ничего не понимаете!» Что считается главной «валютой» актера? Текст. А Ефремов говорил: не упирай на текст, проговаривай его впроброс. Таким образом актер раскрепощался и его творческое внимание было сконцентрировано не на себе, а на том, что происходит вокруг. В то время это было методологическим открытием Ефремова. Еще он учил играть неожиданно и называл такой прием «ожиданные неожиданности». Он говорил, что между актерами на сцене должно произойти какое-то событие. Маленькое, большое, но что-то должно произойти. А вообще, об этом в двух словах не расскажешь.
Актеров Олег Ефремов набирал из выпускников Школы-студии МХАТ. Но иногда в театр попадали люди других школ.
– Олег Николаевич уезжал на съемки или на гастроли, и там его кто-нибудь просил: «Возьми человека к себе». Он приезжал и говорил нам: «Надо взять. Я уже пообещал». И брали. Но однажды мы ему все-таки отказали. Он приехал из Ленинграда, где встретился со Смоктуновским. «Я поговорил с Иннокентием Михайловичем. В общем, я так понимаю, если его обработать как следует, он придет в «Современник». Но тут «совет основателей» воспротивился.
– Почему?
– Потому что это Смоктуновский, а «Современник» – это «Современник». Зрители будут смотреть на него, а не спектакль театра. Его участие будет отвлекать от цельности замысла. Ефремов нас понял.
Не сниматься!
В одном не понимал Олег Николаевич своих артистов. Зачем они снимаются в кино? Это портит актера. Сам не снимался и другим не давал. А актеры, получавшие копейки в театре, смотрели на кино как на возможность заработать.
Но однажды Ефремову предложили самому снять фильм. Он сказал: «Давайте, но будет сниматься труппа «Современника»». И снял всех актеров в картине «Строится мост».
«Мосфильм» не принимал Олега Николаевича как кинорежиссера.
Ефремов и труппа театра были единым целым. Вместе в кино снимались, а еще вместе… от званий отказались.
– Первый раз нам всем предложили звания заслуженных артистов. Но мы написали письмо, что не хотим званий, потому что это приведет к упадку творчества.
– Вам простили такой демарш?
– Нет. Поэтому и зарплату не подняли.
– А чем худы были звания?
– Получи мы их, у власти это могло бы вызвать негативную реакцию. Мол, никакой это не молодежный театр, они такие же конформисты. Спустя некоторое время Ефремов все-таки первый из нас получил звание.
– Заслуженного артиста?
– Нет. Заслуженного деятеля искусств.
А потом этого заслуженного деятеля искусств призвали во МХАТ.
Задание государственной важности
Олег Ефремов не хотел переходить во МХАТ. Там ненавистная ему социальность глубоко пустила корни. Хотя на тот момент он уже был в определенном конфликте и с труппой «Современника». Он говорил про «Современник», что скоро у каждого артиста там будет машина. Разве это театр?
– Я как-то возразил ему: «Ну и хорошо, что будет машина». А он: «Так они только машиной заниматься и будут, не ролями».
– А у него была машина?
– В «Современнике» не было. Первая машина там появилась, кажется, у Игоря Кваши. А вот во МХАТе Олегу Николаевичу уже по статусу полагался автомобиль. Тогда он еще жил у метро «Аэропорт». Потом от МХАТа ему дали квартиру через дорогу от театра.
– Зачем Ефремов перешел во МХАТ?
– Ему было сказано сверху: «Надо возрождать МХАТ. Больше некому, давай ты. Ты сам мхатовец». И он не мог отказаться. Задание государственной важности. Он должен был подчиниться партийной дисциплине, но делал это неохотно. И «Современнику» предложили влиться в коллектив МХАТа. Отдавали филиал МХАТа на улице Москвина. Но на собрании в «Современнике» решили, что не хотят они быть филиалом, и отказались пойти за Олегом.
– Фурцева уговаривала Ефремова?
– Ну что значит «уговаривала»? Она руководила культурой. У нее была неограниченная власть. А вот Евстигнеева она уговаривала. Обещала зарплату большую и роль Ленина. И он сдался.
Во МХАТе у Олега Николаевича не все шло гладко. Он хотел реформировать его, сократить труппу. Но ему не позволили. По сути, это и стало причиной разделения МХАТа. Хотя сам он был человеком неконфликтным.
– Наверное, это не могло не отразиться на его здоровье? К тому же он много курил.
– Ну не знаю, что отразилось на его здоровье. А вот курить Ефремов бросал. Даже к гипнотизеру ходил. Кончилось все операцией, после которой его легкие усваивали только 20% кислорода. В последние годы он дышал через кислородный аппарат.
Я как-то прихожу к нему в кабинет (мы там репетировали), он сидит с аппаратом в ноздрях и курит. Я говорю: «Что ты делаешь, Олег Николаевич?» А он: «Да ладно. Пойди достань где-нибудь пару сигарет в запас». Вот пить он бросал, это у него получалось. Полгода вообще не пил, а курить не мог бросить.
Источник: «Собеседник»
