Перед отпуском спикер Совфеда рассказала о тайнах своей биографии и планах на лето
В четверг пройдет последнее пленарное заседание Совета Федерации, после чего сенат уйдет на каникулы. Спикер верхней палаты Валентина Матвиенко рассказала нам, как проведет отпуск, будет ли «оставлять на лето» сенаторов-прогульщиков, а заодно поведала, как правильно приготовить греческое блюдо из кабачков и как женщине в России сделать головокружительную политическую карьеру.
О море, Путине и сенаторах
— Валентина Ивановна, как планируете провести отпуск?
— Я очень люблю море и стараюсь каждый год хотя бы дней на десять туда выбраться. Желание только одно: наплаваться вдоволь, отоспаться и почитать то, что хотелось бы, для души.
— А что хотите почитать?
— Я еще со школьных лет люблю отечественную классику, исторические романы, зарубежную классику. И мои вкусы не изменились. С удовольствием возвращаюсь к тому, что читала еще в юности, и получаю наслаждение перечитывая.
— А новую литературу, к примеру Пелевина или Акунина, знаете?
— Конечно, я слежу за новинками.
— Куда все-таки конкретно поедете отдыхать?
— Я еще думаю. Но точно — на море.
— Владимир Путин, когда приходил на предпоследнее пленарное заседание, не предлагал покататься где-нибудь на горных лыжах?
— Я несколько раз, когда Владимир Владимирович посещал Санкт-Петербург, каталась с ним на горных лыжах. Хочу сказать, что он классно освоил этот вид спорта, я катаюсь гораздо хуже, скорее как продвинутый любитель. Но горные лыжи люблю и зимой стараюсь хоть неделю провести в горах. Но летом не до горных лыж, конечно. На море хочется!
— Как вам удалось завлечь на Большую Дмитровку президента Путина, который был в Совфеде в последний раз в этом качестве целых 11 лет назад?
— Руководство Совета Федерации часто общается и с президентом, и с членами правительства. Руководители страны понимают важность российского парламента, между нами выстроился регулярный режим взаимодействия. Сенаторы лучше других знают проблемы регионов, для исполнительной власти эта информация важна, поэтому мы выносим самые актуальные вопросы на совместное обсуждение. А в данном случае я пригласила Владимира Владимировича по очень серьезному поводу: он внес законопроект о новом порядке формирования Совета Федерации. Мы над этим законом полгода работали, провели широкое общественное обсуждение, но очень важно, что его внес именно Владимир Путин. Президент с удовольствием откликнулся на приглашение прийти на пленарное заседание, и все сенаторы ему за это благодарны. Мы ожидали, что он просто выступит, но получился экспромт: сенаторы стали задавать ему вопросы, он нашел время ответить почти всем.
— Те сенаторы, кто все-таки не успел задать вопрос ВВП, высказывали претензии после его отъезда. А вообще как вам удается управлять таким сложным коллективом, как сенат? Люди из разных регионов, разные темпераменты, взрывная смесь…
— С Путиным пообщались многие, просто зачастую такие мероприятия заорганизованы. А здесь все получилось спонтанно, и президент, несмотря на плотный график, выделил так много времени, чтобы пообщаться с сенаторами вживую.
А вообще «управлять сенатом» — не то определение. Все сенаторы абсолютно равноправны. Меня коллеги избрали председателем, я им за это благодарна. Управлять ими не надо. Все они самостоятельны, самодостаточны, это они генерируют идеи и предложения. Каждый приходит, что-то предлагает, информирует. Мне очень комфортно работать с ними.
— Но пленарки они прогуливают! Школьников-прогульщиков «оставляют на лето», а как вы обойдетесь с сенаторами-прогульщиками?
— Некоторые прогуливали, но это уже в прошлом. И дело не в каком-то «давлении сверху», просто изменился сам ритм работы нашей палаты, повестка стала более насыщенной. Сейчас на заседаниях аншлаг. Сенатор вправе пропустить его только после указания весомой причины. Если причина неявки уважительна — можно пропустить заседание. Если нет — прошу присутствовать. Дисциплина очень подтянулась, и это касается не только пленарных заседаний, но и работы комитетов. Раньше у нас было огромное количество комитетов и комиссий, все малочисленные, да еще можно было голосовать по доверенности. Вот и представьте себе заседание комиссии, на котором присутствуют 3–4 человека. Придет на него министр? Они и не приходили. Сейчас ситуация поменялась. У нас 10 полнокровных сенатских комитетов, их политический вес вырос. На один комитет теперь могут прийти несколько министров, дискуссия может продолжаться много часов. И сенаторы этих заседаний не пропускают. Они изголодались по востребованности…
— Но во время прошлого заседания, после отъезда Путина, многие зал покинули… Их потом звали по громкой связи, а вы обещали вживить им чипы…
— Сенаторы — люди занятые, им из регионов звонят, они в правительственных комиссиях работают. В ходе заседания иногда происходит броуновское движение. Вышел — вернулся — вышел. В некоторых случаях, конечно, это оправданно. Но все-таки пленарное заседание от начала до конца должно проходить в полном составе. Поэтому я думаю, что для контроля и учета (а ведь мы будем давать регионам отзывы о работе членов СФ) нужно внедрить новую технологию. При входе и выходе из зала заседания сенатор будет использовать именную карточку. Идея такова, что, если сенатор покидает зал заседания, информация об этом появляется на информационном табло. Мы будем видеть, кто из членов СФ отсутствует при обсуждении очередного вопроса.
— Табло, вероятно, появится после ремонта. Его масштаб впечатляет: Совфед забит строителями…
— Здание построено более 30 лет назад и настолько обветшало, что было стыдно перед президентами, главами парламентов и премьер-министрами, которых мы принимаем. Когда люди о разбитые плиты спотыкаются, входят в темный холл, в полном смысле похожий на ритуальный зал, — это не к лицу верхней палате российского парламента. Мы приводим в порядок и внешний облик, и инженерную инфраструктуру. Нам не хватает оборудованных залов для проведения парламентских слушаний, стараемся это исправить.
— Когда вы только возглавили СФ, я вас спрашивал: почему на стеночке с портретами бывших спикеров палаты нет вашего предшественника, оппозиционера Сергея Миронова? Хотя сейчас из-за ремонта все портреты сняли…
— Портрет Миронова пишется, не знаю, почему так долго. Но он появится в галерее обязательно, тут сомнений нет.
— Вы видели в одной из деловых газет свой портрет с подписью «Сергей Миронов»? Это вызвало раздражение? И вообще, вы общаетесь со своим предшественником?
— Видела. (Смеется.) Люди ошиблись, редакция принесла извинения. Я спокойно отношусь к таким вещам, всякие ошибки бывают. С Мироновым мы общаемся. Я всегда стараюсь поддерживать ровные отношения с коллегами, предшественниками. Недавно Сергей Михайлович дал свой комментарий к закону о порядке формирования верхней палаты. Я его пригласила прийти в СФ, надеюсь, он выберет время.
— А то, что инициатор отзыва из СФ вашего предшественника, спикера Миронова, Вадим Тюльпанов занял его сенаторское место, стало для вас неожиданностью? Или вы этому назначению способствовали?
— Я не влияла на это решение Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Вадим Альбертович 8 лет работал председателем питерского закса, и естественно, что ему был нужен рост, движение, смена рода деятельности. Законодательное собрание приняло решение именно его направить в Совет Федерации. Когда я была губернатором, мы с ним работали бок о бок, он надежный коллега, очень опытный человек в законотворчестве, парламентской деятельности, поэтому его направление в верхнюю палату парламента логично.
— А вообще скучаете по Питеру?
— Ну а как вы думаете? Очень скучаю. Так судьба моя сложилась, что я работала и в Москве, и за рубежом, и сейчас снова в Москве, но все-таки мой дом — это Петербург. Я не теряю с ним связь. Скучаю по городу, по людям, с которыми я шла по жизни со студенческой скамьи. Бываю в Петербурге реже, чем мне бы хотелось, в силу занятости, но при первой же возможности приезжаю туда. Почувствовать особую ауру, энергетику, этот шарм, подышать этим особым воздухом…
— Но воздух-то (я прожил несколько лет в Питере) не самый полезный для здоровья…
— Я о романтике, а вы о погоде… Но как бывший губернатор могу сказать, что мы постоянно вели мониторинг экологической ситуации: в Петербурге никогда не превышались нормы по вредным веществам. Да и Балтика рядом — освежает. В любом случае это родной воздух, каким бы он ни был.
— Я работал в участковой комиссии, где вы голосовали по открепительному. Сейчас обзавелись московской пропиской, московским жильем?
— Московское жилье у меня есть, потому что я работала в Москве и раньше. А регистрация у меня была, есть и останется питерской независимо от места работы.
О кухне, друзьях и Пугачевой
— Вы готовить умеете?
— Да, я люблю готовить, и получается у меня очень вкусно. Может быть, нескромно, что я сама о себе так говорю, но так утверждают мои друзья, которых я принимаю дома. Считаю, этому научиться нельзя, кому-то просто дано, а кому-то нет. Вот готовят две хозяйки борщ по одному и тому же рецепту, а вкус получается разный.
— Можете дать ваш фирменный рецепт?
— Я работала послом России в Греции и на Мальте, поэтому очень люблю средиземноморскую кухню. Например, фаршированные цветки кабачков.
Рецепт от Валентины Матвиенко
цветки кабачков
0,5 кг риса
0,5 кг помидоров
1 луковица
оливковое масло
петрушка, мята, фенхель, соль, перец
Цветки промываем, выкладываем на бумажное полотенце. Готовим начинку: обжариваем мелко нарезанный лук, затем добавляем измельченные помидоры. Тушим 5–10 минут. Добавляем слегка недоваренный рис, мелко нарезанную зелень, соль и перец. Снимаем с плиты. Можно половину риса заменить мясным фаршем. Осторожно наполняем начинкой цветки и выкладываем их на противень. Запекаем примерно полчаса при 180 градусах. Подают блюдо со сметаной.
— А каким рукоделиям обучены: шить-вязать умеете?
— По молодости вязала, и мне нравилось, но давно этим не занимаюсь. А шить не умею. У меня терпения не хватает. Я человек быстрый, энергичный, а шитье требует особой усидчивости.
— У вас была комсомольская походная юность с кострами и песнями. На гитаре играете?
— Естественно, в студенческие годы были и походы, и палатки, и костры. Но на гитарах играли другие. Я еще в детстве училась в музыкальной школе и пришла к выводу, что таланта в этой сфере у меня нет. А я считаю, что нужно либо играть хорошо, либо не мучить инструмент. Поэтому я стала благодарным слушателем. У меня в iPad закачано огромное количество записей классической музыки.
— Кого из музыкантов вы бы пригласили к себе в день рождения?
— Как правило, на мои семейные праздники приходят старинные друзья, и они сами играют на гитаре, а мы все поем. Банкетов с приглашением звезд я не устраиваю. Но у меня есть много любимых музыкантов, с которыми я общаюсь, встречаюсь по разным поводам. Не буду называть фамилии, потому что этот круг очень широк, и я боюсь кого-то забыть и обидеть. Только одно могу сказать: моя любимая певица — Алла Пугачева. Я ею восхищаюсь не только как певицей, но и как личностью. Мы с ней общаемся, иногда встречаемся.
— Кто ваши друзья?
— Обычные нормальные люди: не политики, не артисты. Преподаватели вузов, ученые. Есть давние питерские друзья, а за время работы в МИДе, в правительстве у меня появились московские друзья. Это прекрасные люди, но их имена не гремят. Я никогда не стремилась, чтобы в кругу моих друзей были знаковые люди. Со многими великими людьми у меня прекрасные товарищеские отношения, но все-таки в узкий круг друзей они не входят.
А еще за те 8 лет, что я была губернатором Петербурга, мы создали такую классную команду Смольного! Настолько интересные личности! И мы все так и остались одной командой и продолжаем встречаться. Теперь уже чаще в Москве. Мы взахлеб общаемся. 3–4 часа пролетают как секунда, и кажется, что мы не наговорились.
О картинах, добре и семье
— За 8 лет работы губернатором вы еще и художником стали. Переехав в Москву, забросили кисть?
— Художник — это громко сказано. Мои картины писались для благотворительных аукционов. Мы в Петербурге проводили много благотворительных акций. И не только чтобы поддержать детские дома и больницы. Нам хотелось развить саму идею благотворительности, вовлечь в нее большее число людей. И, конечно, губернатор должен подавать пример.
— Вы сами рисовали эти картины?
— С помощью… Мне заранее приносили несколько сюжетов, я выбирала тот, который попроще. Но я очень старалась! У меня нет художественных навыков, но я делала это со всей душой! Главное — был результат. Когда мы эти самодеятельные картины выставляли на аукцион за тысячу рублей, а потом все начинали поднимать таблички, входили в раж, и цена могла дойти до миллиона… Все эти деньги шли на помощь детям, больным… От этого испытываешь огромную радость.
Знаете, добро порождает добро. Приведу только один пример. Когда я была депутатом горбачевского парламента, ко мне пришла женщина с пятилетним мальчиком, который еле ходил. Говорит: «Я уже везде была, к вам пришла, как к последней надежде, на всякий случай. Мальчику нужна срочная операция в Лондоне, иначе он погибнет». Она назвала сумму, я смогла найти эти деньги. После этого мы не виделись.
Сменилась эпоха, я уже работала губернатором Петербурга и запускала благотворительную программу «Долг» для поддержки ветеранов-блокадников. Мы не стали создавать фонда. Бизнесмены, не передавая денег никому, просто закупали необходимую технику, кухонную мебель или лекарства для ветеранов и развозили им. Но для придания программе статуса я встречалась с жертвователями. И на одну из этих встреч приходит женщина, хозяйка маленького бизнеса. Говорит: «Вы меня, конечно, не помните, — и показывает фотографию молодого человека. — Вот мой сын, его операция прошла тогда успешно, он выжил и уже закончил университет. И теперь я тоже хочу, пусть не очень большими деньгами, поучаствовать в благотворительной деятельности».
Люди, которые получили помощь, потом сами хотят помогать. Чтобы наше общество не становилось ожесточенным, прагматичным — ему нужна благотворительность. Людям сейчас остро не хватает человечности, теплоты, доброты: всего того, что свойственно русской душе. Это хорошее, доброе нужно сохранять и развивать. Ну и картины, которые мы писали, — они из этой же серии…
— Ваша семья в Питере живет?
— Супруг мотается между Питером и Москвой. Сын с семьей в Питере.
— Внучку давно видели?
— Вижу, когда бываю в Питере. Но мы постоянно общаемся по скайпу, слава богу, техника дает это счастье: видеть мою замечательную внучку независимо от того, в каком ты городе.
— В какие игры вы играете?
— Сейчас растет совершенно другое поколение. Девочке три года. Она не играет в классики, но знает все буквы, уже своей рукой пишет поздравления мне ко дню рождения, знает таблицу умножения. Она выучила поразительное количество стихов. Последний раз я приехала, а она говорит: «Бабушка, хочешь я тебе Пушкина почитаю?» И эта кроха читает «Сказку о царе Салтане» от начала до конца! Она уже знает много слов и считает по-английски. И очень любит iPad. На нем она и учит английский, и играет. И мне показывает эти игры, объясняет, что нужно делать.
— В детский сад внучка спикера ходит?
— Не на полный день, но ходит. Общение с другими детьми — это очень важно.
О безвыходных ситуациях
— Не слишком ли много питерских в нашей политике?
— Я думаю, что во власть берут не из-за прописки. Питер всегда славился кадрами, там люди получают хорошее образование, и они оказываются востребованными. Кстати, если посмотреть на состав правительства, то там не одни питерские. Есть представители и Татарстана, и Чувашии, да и москвичей хватает!
— Путин говорит, что пашет как раб на галерах. А для вас работа в политике — «пахота» или творчество, самовыражение, общение?
— По складу я трудоголик, и считаю, что без «пахоты» никогда никаких результатов не добьешься. Поэтому я тоже «пахарь». И стараюсь не просто руководить, а показывать личным примером, как нужно относиться к работе. Последнее окно, которое гасло в Смольном, — это было окно моего губернаторского кабинета. Поэтому у меня всегда было моральное право спрашивать с любого подчиненного. Но просто «пахота ради пахоты» — это не для XXI века. Нужно быть творческим человеком, стремиться самореализоваться, увидеть результат. Мне всегда больше всех надо, я всегда ставлю самые высокие планки и стараюсь найти выход из любой ситуации.
— Можете вспомнить «безвыходную» ситуацию, из которой нашли выход?
— Их было много. Если кому-то кажется, что крупный руководитель — это небожитель, сидящий в высоком кресле, а на земле все идет своим чередом, — он глубоко ошибается. Я работала в российском посольстве в Греции и проталкивала наше вооружение натовской стране. Там нужно было сплести такие кружева, чтобы добиться результата! Знаете, прыгать выше головы никто не заставляет. Есть круг людей, которые работают «от сих до сих». И ими довольны, к ним нет никаких претензий. Но так неинтересно…
Я работала вице-премьером правительства в самый тяжелый для страны период. Когда меня назначили, казна была пуста, затягивался кризис неплатежей. А премьер Примаков заявил, что обещает с ноября каждый месяц платить пенсию, а в течение года погасить все долги по пенсиям. Он сделал это правильно, потому что люди были в отчаянии, не было никакого «света в конце тоннеля». Требовалось придать ветеранам веры, оптимизма. Но обеспечить выплату пенсий должна была я. Начала разбираться с делами Пенсионного фонда и увидела, что для ноябрьской пенсии не хватает 3,5 миллиарда. По тем временам — очень большие деньги.
Объясняю Примакову: не хватает денег. Их негде взять. Он отвечает: «Валентина Ивановна, я вам поставил задачу. Идите и выполняйте». Я начала искать любые способы… Обнаружила, что продаются какие-то активы «Газпрома», как раз на 3,5 миллиарда. Но эти деньги должны были уйти в три региона.
Приглашаю министра финансов Михаила Задорнова. Предлагаю направить эти деньги на пенсию и обещаю, что до февраля наполню Пенсионный фонд и верну долг регионам. Ну подождут они несколько месяцев, ну нет другого выхода! Я подготовила проект распоряжения правительства на этот счет, и мне нужна была виза Минфина. Задорнов отвечает: «Я не могу это подписать. Это незаконно». Объясняю, что, если мы опять обманем людей и в ноябре не выплатим пенсии, правительство может паковать чемоданы… Бесполезно.
Приглашаю замминистра финансов Христенко, час его уговариваю, убеждаю, что спросят с меня, моя подпись на бумаге датирована днем раньше. Взяла его измором, он подписал.
Я, радостная, бегу к Примакову, выдыхаю: Минфин согласовал распоряжение правительства, подпишите, пожалуйста. Он посмотрел и говорит: «Я его подписывать не буду. Это незаконно». Напоминаю ему, что это он пообещал людям ноябрьскую пенсию. Все равно не подписывает.
Тогда я села и говорю: «Я не уйду из вашего кабинета, пока вы не подпишете это распоряжение». Я никогда не плачу, а тут у меня слезы градом. Он сначала сказал: «Вы что себе позволяете?» А потом то ли мои слезы сработали, то ли то, что я уперлась… Он сказал: «Ну бог с тобой. Подпишу. А если посадят — сухари будут нам двоим носить».
В ноябре впервые за год пенсию получил каждый пенсионер в полном объеме. К февралю мы наполнили Пенсионный фонд. Вернули деньги, позаимствованные у регионов. А до конца года выплатили населению все долги по пенсиям.
— Ситуаций, когда хотелось уйти из политики, из власти, у вас не было?
— Периодически случались. У меня не было врагов, но оппоненты, естественно, были. И естественно, что принимаемые мною решения не всем нравились. Когда нужно было наводить порядок в Санкт-Петербурге, зачищать преступность — в ответ на мои шаги в печати, в Интернете появлялись гадкие, обидные, несправедливые статьи про меня и мою семью. И я думала: ну зачем мне это? Во имя чего? Вот плюну на все и уйду. А потом говорила: не дождетесь…
О комсомоле и женщинах в политике
— Вот я и пытаюсь понять мотивацию женщины-политика, у которой все есть для обычного счастья, но она постоянно рвется в бой, принимает вызовы, решает чужие проблемы…
— Я не рвалась в политику. После института я была распределена в аспирантуру, хотела заниматься наукой и преподавать. У меня не было никаких политических амбиций! Но в то время, в той системе существовало слово «надо». Меня пригласили на работу в райком комсомола. Я отказалась, сказала, что у меня другие планы. Они позвонили ректору моего института и сообщили, что несознательные люди нам ни в науке, ни в аспирантуре не нужны. А направление в аспирантуру тогда согласовывалось с партийными органами. Ректор института, очень уважаемый мною человек, прошедший всю войну, меня пригласил и, опустив глаза, сказал: «Вы должны принять предложение, которое вам сделали. Иначе мы не сможем вас взять в аспирантуру. Идите в райком, поработайте 2–3 года, и аспирантура всегда будет для вас открыта».
Я сделала несколько попыток уйти с комсомольской работы. Например, устроиться начальником цеха на заводе, мне этого очень хотелось… Но система не выпускала. Я встала в колею, из которой выйти было просто невозможно, и постепенно прошла все ступени власти. Масштабы работы росли, возможности самореализации росли, мне это становилось все более интересно. И в какой-то момент я поняла, что не могу без этого «вечного боя». Что я не мыслю себя в тихой спокойной жизни, что не представляю себя сидящей дома с вязанием в выходные. У меня даже выходные расписаны по минутам. Я только несколько дней в отпуске могу полежать с книжкой на диване. В остальное время это немыслимо!
— То есть людям, которые вас заманили в комсомол, во власть, вы теперь можете сказать спасибо?
— Я всегда говорю спасибо своим учителям. С благодарностью вспоминаю учительницу химии, которая привила мне любовь к науке. Других людей, которые меня вели по жизни и поддерживали. У меня не было родственников-генералов и чиновников, я по жизни пробивалась сама, но судьба одарила меня возможностью поработать с огромным количеством интересных людей на очень интересной работе.
— Спикер Совета Федерации — это пик карьеры или будет движение дальше?
— Так получилось, что я сама никогда не выбирала работу. Меня выбирали, меня приглашали. То есть мне тоже приходилось делать выбор. Например, когда Шеварднадзе меня пригласил перейти на работу в МИД. Да, это решение приняла я, но все равно сначала меня пригласили. Так складывалась моя судьба, что многое решалось за меня… И я, конечно, никогда не мечтала оказаться на такой высокой должности, как спикер Совфеда.
Я и губернатором Санкт-Петербурга быть не мечтала. Когда-то комсомолкой я сидела в кабинете у руководителя Ленинграда Григория Романова, это был единственный в моей жизни человек, которого я ужасно боялась. И представить себе, что его кабинет станет моим, я не могла. Но это случилось.
И когда коллеги избрали меня председателем Совета Федерации, я это восприняла не как карьерную ступеньку, а поставила вопрос иначе: какого результата я могу и должна добиться? Наверное, я должна повысить авторитет верхней палаты, сделать ее работу более содержательной. Для меня это интересно, и я не думаю, что будет со мной завтра.
— Президентских амбиций у вас нет?
— Никогда не было, клянусь вам. Я прекрасно понимаю, насколько это тяжелая ноша. Только легковесные люди идут кандидатами в президенты, чтобы попиариться. На самом деле далеко не каждый человек реально в состоянии возглавить такую страну.
— Вы много раз говорили: одна из проблем нашей политики в том, что в ней мало женщин. А вы лично можете что-то сделать, чтобы женщин-политиков стало больше?
— Могу. Во-первых, я подаю личный пример того, что построить политическую карьеру женщина в России может. Объясняю, что для этого нужно: стремиться, работать над собой, учиться принимать решения. Во-вторых, я везде продвигаю тему, что власть не должна быть сугубо мужским клубом, и всячески поддерживаю женские инициативы.
— Вскоре начнут выбирать губернаторов и сенаторов. Вы планируете предлагать кандидатам в губернаторы включить женщин в список для сенаторских выборов?
— Я обязательно буду это делать. Кстати, пока еще сенаторы назначаются, но двое из назначенных в последнее время сенаторов — женщины. Это радует.
— Вы приложили руку к этим назначениям или от вас это не зависело?
— В какой-то мере. Сейчас мы ввели в практику консультации с губернатором, прежде чем он делегирует сенатора. И когда губернатор предлагает несколько кандидатур, то при прочих равных я предлагаю направить женщину. Подчеркну: при прочих равных. Не должно быть такого подхода: женщина ради женщины. Но если она ни в чем не уступает кандидату-мужчине, я прошу предоставить дорогу ей.
