Ради спуска президента из моря убрали сети
Зачем батискаф ВВП сопровождали водолазы? Какие меры предосторожности были приняты? И как чувствовал себя президент во время погружения? Об этом рассказали руководитель экспедиции Роман ПРОХОРОВ и один из двух пилотов, управлявших аппаратом «Си эксплорер 5», Евгений ТОМАШОВ.
— Роман Юрьевич, несколько месяцев назад, когда стало известно о проекте, некоторые журналисты предположили, что Путин будет нырять с аквалангом. Он передумал?
— Думаю, журналисты просто неправильно поняли. В рамках этого проекта Владимир Владимирович и не собирался погружаться с аквалангом. Дело в том, что из-за низкой температуры на дне (3,5 градуса), большой глубины (фрегат лежит на 65 метрах), погружаться с аквалангом здесь могут только специалисты. Но он, как глава попечительского совета Русского географического общества, был очень заинтересован этой программой. Поэтому сам изъявил желание принять участие в погружении.
— Аппарат проходил специальную подготовку для погружения ВВП? Какие меры безопасности были приняты?
— Прежде чем погружать главу государства, мы предприняли больше десятка технических спусков. Проверили каждый сантиметр, убрали с «Олега» все сети — дело в том, что до этого судно было буквально обвешано сетями, за которые мог бы зацепиться аппарат. Затем водолазы повесили фал над фрегатом— специальный трос с поплавком, вдоль которого спускался аппарат. Кроме того, рядом с батискафом на всякий случай плыли два водолаза, а на поверхности находился еще один страхующий специалист и второй одноместный аппарат военно-морского флота. Но и у самой «мини-подлодки» настолько серьезная система защиты, что риск при погружении практически сводится к нулю. На грунте в случае аварии она может находиться 96 часов. Плюс есть несколько дублирующих аварийных систем. Одна из них начинает работать при сбрасывании балласта, другая — при заполнении танков воздухом.
— Сразу после погружения в интернете появилась информация, что специально для президента вы освещали затонувший корабль…
— Мы действительно планировали сделать стационарную систему освещения, ведь на глубине в этом месте видимость очень плохая. Но перед погружением произошло небольшое ЧП — порвали электрокабель. Поэтому у сопровождавших батискаф водолазов в руках были сверхсильные светильники, которые освещали фрегат. Но кроме этого у водолазов была еще одна важная функция: дело в том, что акриловая полусфера, через которую осуществляется обзор в аппарате, серьезно искажает изображение. Пассажир не понимает истинных размеров объекта, все предметы кажутся меньше. Когда же в поле зрения появляется объект,знакомый по размерам, например, водолаз, возникает понимание масштаба.
— Знаю, что «Си Эксплорер 5» специально для погружения приехал из другой страны. Неужели, в России нет достойной техники?
— Да, этот аппарат принадлежит мальтийской компании, но в данный момент проводит работы для «Газпрома». Предполагается, что подобные «машины» будут следить за состоянием подводных газопроводов. В России же аппаратов, в которых одновременно могли бы находиться 4 человека, пока нет.
Во время 20-минутного погружения к фрегату «Олег» батискафом управляли Евгений и Дмитрий Томашовы, отец и сын. А кроме ВВП в «путешествие» взяли еще и сотрудника службы безопасности.
— Евгений, скажите, нужно ли человеку готовиться к погружению? Может быть, нужно специальную медкомиссию проходить?
— Нет, из-за того, что давление в кабине при погружении не меняется, специальной подготовки не требуется. Противопоказания тоже практически отсутствуют за исключением клаустрофобии и других специфических расстройств. Поэтому специальную подготовку Владимир Владимирович не проходил. Тем более у него уже есть опыт погружения на аппарате «Мир». Но два эти «батискафа» различаются по техническим характеристикам. «Миры» могут погружаться на существенно большую глубину, наш же рассчитан всего на 300 метров. Проектируемая глубина — до одного километра. Зато он гораздо более мобильный, как по скорости передвижения, так и по скорости подготовки к погружению. Техническое обслуживание могут осуществлять всего два человека — пилот и техник.
— А Путин во время погружения проводил параллель с «Мирами»?
— Да, в этом аппарате ему понравился очень большой обзор — можно смотреть во все стороны. Кабина сделана из двух акриловых полусфер, на «Мирах» же есть лишь крошечные иллюминаторы. Вообще-то видно, что у Владимира Владимировича остались самые позитивные впечатления как от того погружения, так и от этого.
— А чем он интересовался во время погружения?
— Абсолютно всем. Он задавал как вопросы, касающиеся технической стороны погружения: на какой глубине сейчас находимся, с какой скоростью идем, так и историей фрегата. Но в этом вопросе он был серьезно подготовлен: знал почти все об оружии, расположении надстроек. Кроме того, мы подробно объяснили ему о «термоклинах» в Балтийском море. Два или три раза мы прошли через эти зоны за время погружения. Выглядит это, будто аппарат неожиданно оказывается в желеобразной массе. Живо интересовался он и работой водолазов в таких экстремальных условиях.
— Не совсем понятно, зачем вместе с Путиным погружался и сотрудник службы безопасности? От кого он охранял президента на дне?
— Если честно, он попал на борт абсолютно случайно. Дело в том, что перед погружением аппарат «дифференцируется»: в зависимости от веса пассажиров техники добавляют или убирают груз, чтобы обеспечить мини-субмарине максимально подходящую скорость погружения и всплытия. Перед этим погружением аппарат был «вывешан» на четверых, поэтому, когда Владимир Владимирович садился в батискаф, я попросил стоявшего рядом сотрудника охраны, «съездить» с нами. Находился бы рядом другой человек, я бы предложил ему.
— Что сильнее всего поразило президента во время погружения?
— Как мне кажется, надпись «Олег» на корме судна. Представьте: огромные медные буквы, подсвечивающиеся лучами фонарей. Наверное, это зрелище никого бы не оставило равнодушным.
Какова дальнейшая судьба «Олега»?
Изначально у археологов была идея поднять затонувшее судно и сделать из него музей. Но в результате экспедиции этого года ученые вынуждены были признать — сделать это скорее всего не получится. Зато есть идея по созданию современной копии «Олега», куда будут доставлены все найденные на дне предметы интерьера. Правда, сперва их придется «законсервировать». В чем уникальность судна и как будет проходить процедура восстановления пролежавших больше 150 лет в воде вещей, «МК» рассказал руководитель археологической экспедиции Национального центра подводных исследований Роман Прохоров.
— На самом деле кораблей в Финском заливе за те десять лет, что мы здесь работаем, найдено много. Но «Олег» среди них самый большой — его длина составляет 90 метров. Затонул он в 1869 году достаточно быстро, всего за 15 минут. Но почти всех людей, судовую кассу и документы успели спасти. Все же личные вещи, вооружение, предметы интерьера ушли на дно. Сейчас там находится целый музейный комплекс, который отражает быт военного корабля того времени. Конечно, сказать, что корабль в хорошем состоянии нельзя: переборки рухнули, мебель поломалась, он частично заполнился илом. Но внутри мы находим вещи в довольно неплохой сохранности: посуду, палаши, винтовки. Сперва была идея поднять корабль и сделать из него музей, наподобие «Васса» в Стокгольме, основным экспонатом которого является галеон XVII века, который подняли со дна в 1961 году. Есть такие прецеденты и в других странах.
— Что же мешает поднять «Олега»?
— «Васа», например, значительно меньших размеров, а поднимали его в течение пятнадцати лет. К тому же лежал он на значительно меньшей глубине. Есть и еще один нюанс: когда десять лет назад мы нашли «Олега», он был в лучшем состоянии. Даже за эти годы рухнули многие перегородки, проржавел металл. Он просто не выдержит этой процедуры. Но даже если нам удастся без потерь поднять корабль, последует еще второй этап — «консервирование» самого судна и предметов. А этот процесс тоже очень дорогостоящий.
— Что значит «консервирование»?
— Под водой нарушается клеточная структура дерева, межклеточные перегородки заполняются водой. После поднятия же на поверхность оно резко уменьшается в объеме, теряет форму, а в последующем даже рассыпается. Чтобы сохранить деревянное изделие, его обрабатывают полимерным составом, который заполняет межклеточное пространство. Взять, к примеру, тот же «Васа» — там постоянно распыляют полиэтиленгликоль. Та же ситуация и с металлическими конструкциями: под водой они окисляются, но при возвращении на сушу этот процесс ускоряется в разы. Предмет может буквально рассыпаться за несколько дней. Поэтому при «консервации» используют специальные методы тепловой и химической обработки. Применять эти технологии на огромном судне слишком дорого. Но есть идея создать копию корабля, где можно выставлять поднятые со дна предметы быта. Это будет намного дешевле.
Источник: «МК»
