Государевы менеджеры
Руководители частных компаний все чаще соглашаются поработать на государство. С какой целью?
Процесс набирает силу. Сегодня из 22 ключевых сотрудников Министерства финансов в ранге от начальника департамента до замминистра шестеро — выходцы из частного бизнеса. Например, директор департамента регулирования государственного финансового контроля, аудиторской деятельности, бухучета и отчетности Леонид Шнейдман пришел в Минфин из PricewaterhouseCoopers. В Минпромэнерго экс-топ-менеджеры также занимают шесть номенклатурных должностей из 20. В Минтрансе сам министр Игорь Левитин до переквалификации в чиновники восемь лет трудился в ЗАО «Северстальтранс».
Остальные-то твои коллеги как жили, так и живут, нет? Кто на госслужбе, кто частной практикой удовлетворяется.
Трудно не заметить и перетока кадров из частного бизнеса хоть и не прямо на госслужбу, но в коммерческие структуры, подконтрольные государству. Гендиректор ИФК «Алемар» Леонид Меламед в начале осени возглавил госкорпорацию «Роснанотех». Главный управляющий «Альфа-Капитала» Анатолий Милюков стал вице-президентом Газпромбанка, а глава российского представительства Microsoft Ольга Дергунова вошла в правление ВТБ. Основатель группы «Каскол» Сергей Недорослев полгода поруководил аэропортом Шереметьево.
Весьма успешные менеджеры один за другим зачем-то пытаются поработать на государство. Попробуем разобраться в мотивах.
Надежды
Важный момент, как следует из слов самих менеджеров, принявших предложения о работе от госструктур, — кто именно тебя туда позвал. Если это хороший друг, с которым ты знаком еще со времен дефолта, когда вы вместе с ним решали, как быть с идущим ко дну Мосбизнесбанком, — ему, конечно же, непросто отказать. Так и произошло, когда зампред правления Газпромбанка Алексей Обозинцев пригласил на работу в свой банк Анатолия Милюкова. По словам Милюкова, ему было тяжело покидать «Альфа-Капитал», компанию, созданную с нуля своими руками. Но предложение Обозинцева он все же принял.
Статус приглашающего также может сыграть решающую роль. «На работу позвал министр — это предложение, от которого фактически нельзя было отказаться», — говорит бывший коммерческий директор «Аэрофлота» Евгений Бачурин, отмечая, что сам себя он в роли чиновника не видел и собирался продолжать работать в авиакомпании. Но после нескольких встреч с Игорем Левитиным все же согласился на должность замглавы Федерального агентства воздушного транспорта. А спустя год возглавил агентство.
Левитин же пригласил поработать на государство и Сергея Недорослева. Только если «Аэрофлот» подконтролен государству и в случае с Бачуриным министр транспорта мог упирать на это обстоятельство, то Недорослева он три года назад просто поймал на слове, сыграв на амбициях предпринимателя. Тогда, вспоминает Недорослев, аэропорт Шереметьево остро критиковали все кому не лень. «Все горазды давать советы, но если ты такой умный, то иди и поработай сам, — передает суть предложения министра глава “Каскола”. — Я пошел и поработал…» Недорослев получил тогда должность первого замгендиректора Шереметьево по стратегическому развитию и поручение разработать концепцию развития аэропорта. Кто видел, в каком состоянии находились главные воздушные ворота страны в 2004 г., тот понимает, какая это непростая задача, — но тем интереснее было для человека, занимающегося бизнесом еще с начала 1990-х, принять вызов.
Практически не сомневался в выборе и экономист Олег Вьюгин, работавший в начале 2000-х в инвесткомпании «Тройка Диалог». Он признается, что еще тогда подумывал о возможности работы в Центробанке, главном финансовом институте страны. Обстоятельства сложились для Вьюгина удачно. Когда в 2002 г. на должность председателя ЦБ назначили Сергея Игнатьева, тот сразу же решил пригласить на должности своих заместителей новых людей. В итоге на топовые позиции в Банке России пришли сразу два многоопытных специалиста из «Тройки» — сам Олег Вьюгин и его коллега Константин Корищенко.
Энтузиазму, с которым успешные менеджеры брались за большие дела на госслужбе, можно было бы позавидовать — если бы только он со временем не сменялся горьким разочарованием.
Вход и выход
В действительности такие задачи, которые можно без устали решать с горящими глазами, госструктуры ставят перед собой нечасто. По словам консультанта хедхантинговой компании Cornerstone Алексея Макуренкова, специалисты по внедрению новаторских идей и прогрессивных методов работы госструктурам обычно не нужны. При этом они требуются рынку, который к тому же предлагает намного более солидную компенсацию. Неудивительно, что менеджеры, пришедшие на госслужбу вершить великие дела, вскоре начинают скучать.
Первое впечатление от Центробанка у Олега Вьюгина, по его словам, осталось довольно сильное. Начать с того, что штат «Тройки» на тот момент составлял 350 человек, тогда как у ЦБ — 80 000. Коллектив, однако, был очень разношерстный: и закосневшие работники, сидящие на одной должности по 10 лет и потерявшие стимулы к развитию, и те, кто «желал двигаться». Между людьми приходилось грамотно лавировать — если хочешь эффективно управлять чиновником, нужно понимать, в чем заключается его интерес. Ведь, несмотря на строгую иерархию в ЦБ, замечает Вьюгин, «это не армия, и есть тысяча способов не выполнять поручения». Сложнее всего было решать вопросы, связанные с бухучетом, — в этом ЦБ наиболее консервативен. В целом, однако, поскольку ЦБ — автономная организация и платят там прилично, у Вьюгина, по его словам, не сложилось ощущения, что принятые решения не исполнялись. «Было видно, как машина работает, — вспоминает он. — Да, она системно тяжелая, но пусть медленно, все равно шестеренки крутятся».
Вьюгину есть с чем сравнивать: после двух лет работы в ЦБ он возглавил Федеральную службу по финансовым рынкам (ФСФР).
«Система согласований в правительстве может утопить любую идею, если этой идее сопротивляется даже не министр, а какой-нибудь сотрудник среднего звена, не твой подчиненный, а из соседнего министерства, — рассказывает Вьюгин. — Эта борьба с ветряными мельницами быстро утомляет». Он потратил массу усилий, в частности, на то, чтобы убедить Минздравсоцразвития осенью 2006 г. согласовать поправки к закону об инвестировании накопительной части пенсии, которые бы расширили круг инструментов, куда можно вкладывать эти средства (чтобы повысить доходность вложений), но так ничего и не добился. В итоге Вьюгин принял в этом году предложение возглавить совет директоров МДМ-банка и, как говорит, не жалеет: «Здесь ходят не бумаги, а дела и деньги. Это доставляет некий комфорт».
Бывший топ-менеджер «Аэрофлота» Евгений Бачурин рассказывает, что его первое впечатление от Росавиации было ужасным — как от самого здания, где сидит агентство, так и от людей, которых он там встретил: «В глазах у них было отсутствие интереса к тому, что они делают». Бачурин говорит, что даже засомневался, правильно ли поступил, согласившись занять пост замглавы Росавиации, поскольку поначалу вообще ничего не мог сделать для изменения ситуации. «Занимая вторую по значимости должность, никакого карт-бланша ты не имеешь, — рассказывает Евгений Бачурин. — Ты понимаешь, что существуют некие решения, но они вряд ли реализуемы. Шло время, реально ничего не менялось, работалось вхолостую». Только получив высший пост в агентстве, Бачурин смог начать его перестройку и уже сменил, в частности, половину сотрудников. Но оставаться на госслужбе до бесконечности все равно не собирается: говорит, что «отстроит систему» и передаст ее кому-нибудь другому.
Сергей Недорослев практически так и поступил, проработав в Шереметьево всего полгода — пока в министерстве не нашли наконец подходящую кандидатуру на должность гендиректора. Им стал, кстати, тоже выходец из бизнеса — директор по развитию транспортно-логистической компании Frans Maas Михаил Василенко. А Недорослев, сдвинув дела аэропорта с мертвой точки (была разработана концепция развития на 10 лет вперед, началось строительство Шереметьево-3, пошли разговоры о Шереметьево-4 и т. п.), предпочел вернуться обратно в бизнес. Так, вероятно, поступит когда-нибудь и Евгений Бачурин — судя по тому, с какой ностальгией он вспоминает времена работы в «Аэрофлоте». Как бы частники ни подтрунивали над полусоветским стилем работы национального перевозчика, с точки зрения авиационного чиновника, он «работает по современным рыночным условиям»: «Все семь лет, что я там проработал, мы с командой пытались этого добиться».
Чиновничья служба и работа в руководстве компании, подконтрольной государству, — действительно не одно и то же.
Анатолий Милюков из Газпромбанка утверждает, что его банк «управляется современными методами». Милюков курирует инвестиционно-банковский блок. Он признает, что много сил уходит на соблюдение разного рода формальностей и процедур, на то, чтобы играть по внутренним правилам банка, однако тот факт, что вверенное ему подразделение является составной частью столь мощной структуры, по мнению Милюкова, несомненный плюс: «Крупным клиентам ощущение того, что ты доверяешь деньги — даже без всяких гарантий — колоссальному финансовому институту с балансом $30 млрд и собственным капиталом $4 млрд, дает спокойствие и комфорт». Объем средств, находящихся под управлением подразделений, которые курирует Милюков, достиг $2 млрд — это один из самых крупных игроков рынка доверительного управления. Почему бы не создать собственную компанию? Милюков дает понять, что в Газпромбанке чувствует себя вполне комфортно. «Миссия госучреждения — не всегда в получении прибыли, но и во многих сопутствующих вещах, которые, как говорят в Америке, public good, — поясняет бывший глава “Альфа-Капитала”. — Кто-то должен создавать позитивный момент для индустрии. Если нет такого понимания, в госкомпаниях не имеет смысла работать».
Как же выявить тех, кто подходит для работы на госслужбе и в госкомпаниях? Помимо общих рекомендаций вроде «готовности к изнурительной аппаратной борьбе» ничего определенного тут сказать нельзя. Однако попытки поставить дело найма служащих из числа менеджеров на поток уже предпринимаются.
Рука на пульсе
Масштабный проект по сбору информации о перспективных кадрах ведет политическая партия «Единая Россия» (ЕР). Проект называется «Профессиональная команда страны». Единороссы собрали по России заявки 18 000 кандидатов (чиновников и менеджеров) и выбрали из них 1000 лауреатов на федеральном уровне и 6000 — на региональном. Зачем? «Все они управленцы, — объясняет глава центрального исполкома ЕР Андрей Воробьев, — лучшие из лучших, элита». По мнению Воробьева, присутствие кадра в собранной базе данных — дополнительный плюс при трудоустройстве. Хоть в частный бизнес, хоть в государственный. Воробьев, кстати, сам из бизнеса — он один из основателей рыботорговой компании «Русское море». Воробьев рассказал, что ЕР заключила договор с кадровым агентством, которое помогло интервьюировать управленцев, — так в списке депутатов Думы от партии появилось несколько новых имен. Готовность брать фамилии из базы ЕР уже изъявил губернатор Красноярского края Александр Хлопонин, выходец из «Норильского никеля» и Онэксимбанка. «Мы готовы брать их на работу, — говорит губернатор, — естественно, на конкурсной основе». Конкурс в Красноярске, где уже шесть лет действует собственная программа подбора кадров, и так большой: ежегодно из 1500 кандидатов отбирают всего 25-30. Но, по мнению Хлопонина, у тех, кто попал в федеральную команду, есть все шансы пройти сквозь красноярское сито.
Значит ли все это, что отток кадров из бизнеса в госструктуры теперь усилится? Вовсе нет, судя по словам консультанта Cornerstone Алексея Макуренкова. Может даже ослабнуть. В большинстве случаев, полагает специалист, госструктура может позволить себе не торопиться с поиском кандидатов, поэтому и затеваются такие масштабные публичные проекты. Если бы кадры требовались срочно, их бы нашли и без «списков элиты».
Источник: vedomosti.ru