С самого начала
Настоящая фамилия — Панкратов. Родился 28 июня 1949 в селе Конево Алтайского края — советский и российский актёр и режиссёр, Народный артист России.
Происходит из семьи сосланных в 1920-е годы казаков (по материнской линии — из донских, по отцовской — из черниговских). Мать — Агриппина Яковлевна Панкратова, отец — Василий Трофимович Гузев. Отец воевал в Великой Отечественной войне, умер в 1952 году, оставив жену с тремя детьми. Двое из них умерли от голода, в живых остался только Александр. В детстве он мечтал о клоунаде, а его мать — о карьере военного.
В 1968 году А.В. Панкратов окончил Горьковское театральное училище. В 1968-1971 годах работал актёром в Пензенском драматическом театре. В 1976 году окончил режиссёрский факультет ВГИКа мастерскую Е.Л. Дзигана. Приставку к фамилии («Чёрный» — прим.ред.) «заработал» для того, чтобы отличаться от другого Александра Панкратова, учившегося с ним на одном курсе.
Сам Александр Васильевич считает, что «билет» в большое кино был дан ему режиссером Кареном Шахназаровым, когда тот пригласил сниматься Парнкратова-Чёрного в фильме «Мы из джаза» (эпизод из этой киноленты смотрите ниже — прим.ред.).
Снимался во многих других кинофильмах в 1980-х, 1990-х годах и 20xx годах. В большинстве фильмов актер играл героев-любовников. Был участником телепередач «Белый попугай», «Колесо истории». Приглашался в жюри Высшей лиги КВН.
Принимал участие в выборах в Госдуму, в связи с чем был оклеветан журналистами. Выиграл дело в Верховном суде.
Известен также как поэт. Первые стихи стал писать в 1960-е годы, но занятия поэзией возобновил только в 1990-е годы. В 1996 году вышел в свет первый сборник его стихов. Его молитва «Господи, дай же мне волю» была утверждена Синодом РПЦ МП для открытия Храма Христа Спасителя и исполнена И. Кобзоном. В 2009 году Александр Панкратов-Чёрный получил литературную премию «Петрополь». Имеет также премии имени Пушкина, имени Франца Кафки и премию Ксении Блаженной.
Член союза писателей России. Президент фестиваля искусств «Южные ночи». Профессор, вице-президент Академии безопасности, обороны и правопорядка, член Совета благотворительной организации «Благомир». Президент детского спортивного фонда «Наше поколение». С 2006 года председатель попечительского совета межрегионального общественного фонда (МОФ) имени Михаила Евдокимова.
Живет в гражданском браке с Юлией Монаховой, дочерью советского кинооператора Владимира Монахова. У них есть сын Владимир Панкратов (1980 г.р.), артист.
Фрагмент фильма «Мы из джаза», который стал во многом определяющим в судьбе актера.
Правда, пел в этом фильме Александр не своим голосом
Пытался войти в политику
В 1999 году принимал участие в думских выборах. Известный писатель Дмитрий Быков в газете «МК» тогда писал:
Александр Панкратов-Черный пытает счастья в качестве одномандатника. Этот актер, известный ещё и своими литературными экзерсисами (стихи, мемуары, зарисовки), в сознании большинства зрителей прочно ассоциируется с ранним Шахназаровым и зрелым Эйрамджаном, в чьих комедиях он сыграл свои лучшие роли. В некотором смысле гипотетическое появление Панкратова-Черного в Думе — зеркало происходящих в стране перемен: артист, с редкой убедительностью создающий в кино образ то похотливого идиота, то не в меру болтливого провинциала, звезда кассовых, но безнадежно пошлых лент, не сыгравший ни одной сколько-нибудь выбивающейся из этого ряда роли, — вполне достоин сменить несколько уже поднадоевшего Вольфовича, да и надо ж кому-то заработать, кроме ЛДПР!
Александр Панкратов-Чёрный: «Детей у меня много. Все от разных браков»
Многие считают Александра Панкратова-Черного невероятно везучим человеком. Во-первых, родившись в глухой провинции, с детства мечтал работать в кино и работает. Во-вторых, уцелел в страшнейшей автокатастрофе, предсказанной ему астрологом Павлом Глобой с точностью до дня и часа. Ну и, в-третьих, знаменит, любим народом и коллегами. Что важно, постоянно востребован — последние годы ездит по стране с антрепризными спектаклями, а недавно снялся в одной из главных ролей в фильме Карена Шахназарова “Палата № 6”. Однако сам актер везучим считает себя только отчасти. “Главная моя профессия — режиссура. А вот в ней мне реализоваться полностью пока не удалось”, — говорит он.
— Александр Васильевич, вы родились и выросли на Алтае, в деревне, где не было электричества, радио. Откуда у вас взялась такая страсть к кинематографу?
— Мы жили в такой глуши, что я “лампочку Ильича” впервые увидел в десять лет. О том, что лампочка и радио есть, я, правда, знал — из кино. К нам изредка приезжала кинопередвижка, привозили генератор на солярке, дергали за какой-то шнур, и я смотрел свой любимый фильм про Чапая или “Мы из Кронштадта”. И вот однажды мороз градусов под сорок, лютая зима, ночь… Я сижу на кухне, пишу стихи. Вдруг открывается дверь и заходит… Изольда Извицкая. Волшебная женщина невероятной красоты — как фея из сказки! Представляете мое состояние?! Оказывается, наша потрясающая кинозвезда ехала с премьерой фильма “Сорок первый” из Кемерова в Новокузнецк, у них забуксовал автобус, и они застряли напротив нашего поселка. Негде ночевать, они пошли на единственный горящий огонек.
Помню, она улыбнулась: “Здравствуйте”. Замерзшая, лицо необыкновенное, мне казалось, если прикоснуться пальчиком — там шрам останется, такое нежное у нее лицо было… Я разбудил маму, она пельменей сварила. Гости покушали, чаю попили и сразу легли спать. Когда рано утром я их провожал, Изольда подарила мне черно-белую открыточку со своей фотографией. Спросила: “Саша, что тебе написать на память?” — “Не знаю”. — “А о чем ты мечтаешь?” “Я мечтаю работать в кино”, — говорю. И тогда она написала: “Санечка, твоя мечта обязательно должна сбыться. Я в это верю. Изольда Из.” Открыточку эту я храню до сих пор…
— Чтобы поступать в театральное училище, вам пришлось сбежать из дома. Почему?
— Мама была против — она очень хотела, чтобы я стал военным. Во-первых, потому что все мужчины в роду были офицерами, а во-вторых, напуганная репрессиями, очень боялась, что “если Сашка пойдет в интеллигенцию, значит, может лишнее где-нибудь вякнуть”. А в том, что эпоха репрессий вернется, она не сомневалась. Поэтому мама говорила: “Саня, иди в офицеры. Кормежка казенная, одежка казенная”. Шутила: “Ты же у меня страшненький, а за офицерами всегда симпатичные девчонки ухлестывают. Глядишь, жена будет красавица”.
— А почему “страшненький”?
— Я же был чудовищно конопатый, маленького роста и со стрижкой, как мы ее называли, “под барана” — волосы, когда подрастали, клоками торчали в разные стороны. Я был очень смешной. Во всяком случае, девчонки на меня внимание мало обращали. Может, поэтому у меня всегда было такое сверхповышенное внимание к женскому полу. (Смеется.)
— Александр Васильевич, расскажите про побег.
— Мама уехала в Темиртау навестить брата, моего дядю, которого освободили из лагерей и реабилитировали. Оставила нам с сестрой какие-то деньги, ну а Зиночка, моя старшая сестра, говорит: “Санька, пока мамы дома нет, беги в артисты!” И все деньги, какие были, мне отдала. Ну я и решился. По справочнику посмотрел: везде экзамены в театральные вузы прошли. Остался единственный вариант — училище в Горьком. Вот я через всю Россию туда и поехал. Это было мое первое путешествие в жизни.
— Как вас встретил город с добрым названием Горький?
— На вокзале меня остановила цыганка и как начала хохотать. Ну я был очень смешной: в сандаликах на босу ногу, коротеньких штанишках, простроченных желтой ниткой, — самых лучших из “моего гардероба”. В руках — авоська, в которой рубаха скомканная белая, и в этой же рубахе в газете завернуты сэкономленные в дороге полбуханки хлеба, огурец, пара яиц. Вот так я шел в артисты поступать… Цыганка говорит: “Мальчик, давай погадаю”. Я протянул руку, а сам другой рукой придерживаю трусы, где у меня пришитый сестрой потайной карманчик с десятью рублями. Ну умора! Она говорит: “Хорошая у тебя будет судьба — все сбудется. Учиться поступишь. И потом все будет хорошо”. Так и случилось: я поступил.
— Долго пришлось ждать первой роли?
— Первая моя театральная роль — свистящий матрос. Я сыграл ее в Горьковском ТЮЗе — ходил по сцене враскачку, аки по палубе, и посвистывал. Вскоре даже со стороны родственников ко мне пришло признание! Однажды я пригласил маму на спектакль по Шиллеру — она раньше никогда не была в театре. И когда на сцене в меня воткнули кинжал и я упал, она вскочила с места в первом ряду и закричала: “За что сыночку-то моего зарезали, гады?!” Пришлось мне поднять голову и сказать: “Я не умер”. И меня унесли со сцены. Мама успокоилась: хоть живого унесли. А весь зал заржал, на сцене все попадали…
В кино я дебютировал достаточно поздно. В большом кино я начинал у Андрона Кончаловского. Такое не забывается…
В “Сибириаде” снимался момент, где меня придавливает нефтяной вышкой. Кругом должно было все гореть. Ну я же хитрый сибиряк: увидел, что огонь раскладывают в метре от меня, и заранее намочил валенки в луже. Андрон, как истинный реалист, говорит: “Саня, имей в виду, все должно быть по правде. Тебя надо вышкой придавить всерьез”. Меня основательно придавили — так, что я из-под нее вылезти самостоятельно не мог, пиротехники огонь запалили — ну и валенки у меня того… закипели. Я ору: “Мужики! Вытаскивайте!” Мат-перемат! И вижу, как Кончаловский большой палец вверх — мол, вот так!
…Когда меня вытащили, я, можно сказать, уже доходил. Подбежал к тому месту, где давеча лужа была, — хотел в ней валенки остудить, а там пусто. От огня в радиусе двухсот метров испарились все лужи! Так я по этому радиусу минут двадцать бегал. Андрон кричит: “Ну гениальный артист! Смотрите, из образа выйти не может!” Сейчас об этом вспоминать весело, а тогда было не до шуток.
— Зритель привык воспринимать вас как комедийного актера. А вы сами-то что думаете о своем амплуа?
— Почему-то принято считать, что комедийные роли играют легкомысленные люди. Попросту говоря, дураки или клоуны. Это вовсе не так. На самом деле для того, чтобы сыграть комедийную роль, надо быть наблюдательным человеком, психологом, надо знать, как строить характер. Юрий Владимирович Никулин написал: “Юмор — это непросто”. Абсолютная истина! Именно за это я люблю жанр комедии. В связи с вашим вопросом вспомнился случай. Как-то я снимался в Одессе в фильме “Зимний вечер в Гаграх”. Я всегда думал, что там обитают очень веселые люди. Оказалось, наоборот, крайне серьезные. Помню, я там долго и мучительно репетировал чечетку “по-панкратовски”. Так одна бабушка с ведром в руках целый день наблюдала мои мучения и с жалостью спросила, сколько мне за это кидают денег. Я пошутил: мол, 27 копеек. Она тут же, приняв это всерьез, призвала одесситов скинуться мне по 3 рубля. Самое поразительное, что стали подходить люди, предлагать деньги. Но я отказался, конечно.
Меня вообще-то по киноролям знают как весельчака, балагура, а я в душе — человек очень грустный.
— Людмила Петровна Сенчина рассказывала про сбывшееся предсказание Павла Глобы насчет вас и Игоря Талькова. Хотелось бы услышать из ваших уст, как было на самом деле.
— В конце восьмидесятых мы отдыхали в Ялте. У Игоря были концерты, у меня съемки, жили мы в одном отеле. Однажды вечером в ресторане к нашей веселой и шумной компании присоединился Павел Глоба и начал разговор об астрологии. Мол, великая наука, все знает наперед. А поскольку мы на грудь приняли уже крепенько, Игорь говорит: “Врешь ты все. Докажи!” Глоба взялся предсказать нам с Игорем судьбу, посмотрел наши руки и сам удивился: “Странно, знаки зодиака у вас разные, а погибнете в один день!” Конечно, мы оба несерьезно отнеслись к этому предсказанию и быстро о нем забыли. Вспомнил я об этом лишь седьмого октября 1991 года. Днем раньше, измотанные ночными съемками, мы с коллегами возвращались из Адлера в Сочи. Попали в жуткую аварию. Машина — вдребезги. Я переломал ребра, проломил голову. Не знаю, как остался жив, верно, чудом. И лишь потом, в новостях, я услышал, что вечером 6 октября Игорь Тальков был застрелен в Санкт-Петербурге. Много позже Джуна объяснила, что у меня очень сильное био-поле, оно-то и спасло от гибели. Но с тех пор я машин боюсь…
— Считается, что у вас очень сексапильный голос, но правда ли, что при этом у вас совершенно нет музыкального слуха?
— Не совсем. В юности мне по носу кастетом шибанули, а на кончике носа, оказывается, расположены некие нервные окончания. И у меня не столько слуха, сколько музыкальной памяти нет. Я же в театральном вокалом занимался и в ноты попадал, а вот воспроизвести мелодию не могу. Не запоминаю.
— Как же вам удалось спеть знаменитую песню “А ну-ка убери свой чемоданчик” из фильма “Мы из джаза”?
— Композитор Анатолий Кролл с пеной у рта доказывал Шахназарову, что петь должен только сам Панкратов, потому что такого тембра голосового в природе больше не существует. А Карен ему отвечал: “Толя, я знаю Сашу со ВГИКа, он не споет”. Но тот настаивал. Мне налили для храбрости два стакана водки. Я встал к микрофону и как заору! Бедный Кролл чуть не упал. Вся группа хохотала до слез. А потом Владимир Карлович Шевцик, оператор картины, вышел и один в один “повторил” мой голос. А все до сих пор думают, что это я пою.
— Многие думают, что роль в этой картине — ваша самая любимая и звездная. А на самом деле?
— “Мы из джаза” уже давно называют культовым фильмом. И роль, которую я в ней сыграл, веселая, более легкая для восприятия. Но мне, пожалуй, дороже — своей сложностью, глубиной, невероятным характером — образ, созданный в ленте (между прочим, выдвигавшейся на “Оскара”!) “Десять лет без права переписки”. Я очень тяжело ее делал, и спасибо режиссеру Наумову, что он мне разрешал импровизировать. Сыграл одноногого придурка настолько натурально, что даже зрители в письмах иногда спрашивают, действительно ли я ампутировал ногу специально для съемок. После премьеры в США американцы, встречая меня, первым делом опускали глаза. Я долго не мог понять, в чем дело, потом догадался — ноги мои пересчитывают.
— Во многих фильмах вы герой-любовник. А как складываются ваши отношения с женским полом в жизни?
— Я человек любвеобильный, и чувство любви для меня — святое. К тому же я человек увлекающийся. От всех своих женщин я уходил сам. Потому что любил их и понимал, что жить со мной — это мучение. Я человек капризный, нервный, с закидонами. А женщин надо любить и лелеять.
— Быть женой Панкратова-Черного — тяжелая ноша?
— Неподъемная. 16 лет мы с Юлей пробегали по чужим углам. Плюс к этому я долго еще и на работу не мог устроиться. То у мамы жили, то еще где-то.
Сейчас Юля занимается всеми моими делами. Она мой и ангел-хранитель, и вышибала, и менеджер, и секретарь. Она отгоняет ненужных людей, кормит меня с ложечки, потому что я много говорю и ничего не ем… Без нее я голодный и несчастный. Если Юля на три дня остается на даче, дома просто караул! Я звоню всем моим друзьям и говорю: “Монахова меня бросила”. За мной нужен глаз да глаз. 15 чайников, Юля подсчитала, я сжег, забывая выключить.
— Детей у вас много?
— Много. Правда, от разных браков. От первого — дочь Светлана, они с внуком живут в Нижнем Новгороде. В Москве — дочь Дина. Нашему с Юлей сыну Володе уже 28. Окончил ГИТИС, эстрадно-цирковое училище, а до этого учился журналистике.
— Какие самые невероятные байки вы о себе слышали?
— Ой, каких только слухов о себе я не слышал — книгу впору издавать! Мне лично “нравятся” два. “Панкратов-Черный — известный российский мафиози и подпольный мультимиллионер”. И такой: “Панкратов-Черный нищенствует, живет на крыше и стреляет деньги у знакомых режиссеров…” Какая-то газета написала, что я самый высокооплачиваемый актер в России. После этого мне стали звонить друзья, коллеги и просить в долг тысчонку-другую долларов. А когда я отказывал, они возмущались: вот, мол, жадина! Кстати, однажды я в интервью сказал, что на самом деле у меня даже и телевизора-то нет. Что же вы думаете? Из Воронежа мне в шутку прислали в подарок новенький телевизор. Очень хороший, он у меня до сих пор на даче стоит.
Панкратов-Чёрный «льёт грязь» на своих друзей и коллег
О «конченой суке» Захарове, «ворюге» Эйрамджане, «хитром еврее» Рязанове и других… (материал от 2006 года)
Осенью прошлого года мы опубликовали скандальное интервью со знаменитым актером и режиссером Александром Панкратовым-Черным, в котором он на редкость смело и откровенно высказался в адрес некоторых товарищей по цеху. Несмотря на то, что редактор убрал из текста часть наиболее одиозных высказываний, а также ненормативную лексику и антисемитские эскапады, материал вызвал широкий резонанс. Народ интересовался: а трезв ли был г-н Панкратов, когда резал «правду-матку»? И мы отвечали: во время беседы была выпита всего чекушка коньяка на четверых!
А недавно по Первому каналу в телепередаче «Человек и закон» г-н Панкратов публично обвинил «Экспресс газету» во лжи. Александр Васильевич утверждал, что никогда не встречался с нашими журналистами и интервью им не давал! Да еще и в суд на нас подал, требуя 700 тысяч рублей за моральный ущерб!
Поэтому, посовещавшись с юристами, мы публикуем сегодня некоторые пассажи г-на Панкратова, не вошедшие в тот осенний материал, а также «на бис» — отдельные уже опубликованные перлы актера.
Анатолий Эйрамджан и Михаил Кокшенов
Аудиофайл №1 (1Mb) — о «народном кино» и «еврейских заморочках»
— Да я снимаюсь во всем, что предлагают, лишь бы без работы не сидеть. Эйрамджан сейчас живет в Майами. Я с ним поругался. Да он исхалтурился совсем. Ворюга, жулик! Я у Мишки Кокшенова тоже недавно снялся. Ну, друзья, поэтому я не отказываюсь. Тоже полное говно! Я говорю: «Миша, ну нельзя же так!» А он: «Василич, ну е…твою мать, мы что, первый год дружим?! Ты «бабочек» получишь, я немножко отслюнявлю». Юлик Гусман Эйрамджану как-то сказал: «Это народное кино!» Я говорю: «Что же вы мой народ за говно держите? Халтура, а не кино!» Эти все «День святого Валентина», «Невеста из Майами»… Под это говно — экспедиции в Майами. Это ж сколько одна дорога стоит!
Михалков и зять-чеченец
Аудиофайл №2 (436Kb) — о Доме кино, Никите Михалкове и его «зяте-чеченце»
— Сейчас у нас драка в Союзе кинематографистов идет. Причем все против Никиты выступают. У нас очень старенький Дом кино. Пырьев в 1957 году жульническим способом построил этот огромный Дом кино. Михалков предлагает очень целесообразное дело. Говорит: «Есть инвесторы построить небоскреб на этом месте. И два этажа этого небоскреба со всеми коммуникациями отдать Дому кино. А верхние квартиры — на продажу. И сколько-то процентов — это в Союз кинематографистов — деньги будут капать». Идея — гениальная. Но все, б…, против. Никиту ненавидят, потому что узнали, кто инвестор — его зять, Анькин муж-чеченец. Все знают, раз Никита предлагает — ищи, что он для себя ищет. Поэтому и Рязанов там начал кашлять…
Рязанов и Гурченко
Аудиофайл №3 (464Kb) — о съемках к/ф «Жестокий романс» и Эльдаре Рязанове
— Я дружу с Рязановым, снимался в нескольких его работах. Я же Паратова должен был играть в «Жестоком романсе». Он пригласил Сережку Шакурова. Шакуров поставил условие: «Только с Гузеевой».
Любовницей его была в то время. Рязанов идет на это — утверждает Шакурова и Гузееву. И вдруг Шакуров получает роль в театре им. Станиславского — Сирано де Бержерака. Это мечта всей его жизни. И Шакуров уходит с картины.
Рязанов — Никиту. Никита уже дает согласие, и тут бах — «Очи черные» с Марчелло Мастроянни. И говорит: «Все, Эльдар, извини, я ухожу». Ну, ему говорят: «Возьми Панкратова — они с Никитой похожи». Начинаем делать кинопробы, но рядом с Алисой Фрейндлих я — мальчишка. Не прошел пробы…
Рязанов — еврей хитрый. У него если с фильмом не происходит ничего, что-нибудь сам, б…, придумает, чтобы шумиху создать. Да он в маразме уже. Старческий маразм. А Рязанов, кстати, с актерами никогда не работает. Он просто набирает уже известных мастеров, которые сами все придумывают, но монтирует хорошо.
Сейчас «Андерсена» он пробил. Это уже просто для наживы. Фильма не будет хорошего — я на сто процентов уверен. Это миллионный проект, нахапал деньги, говорит: «Ухожу из кино» — значит, миллиона два долларов ему упадет.
Жена его Эмма — хапуга еще та! Она была администратором в Свердловске, в Центре молодежи. Она устраивала там творческие встречи для киноактеров. Как только премьера в Москве — она за большие деньги, край-то богатый, приглашала артистов. Мы с удовольствием туда ездили. И всегда зарабатывали намного больше, чем в других городах. И вот она была администратором всех этих дел.
Ниночка чудная жена была у Эльдара. Она умерла, и он приехал с премьерой какой-то картины в этот Центр молодежи. Эмма его и подженила. А ему че? За ним нянька нужна — он же диабетик, он страдал полнотой.
И че ему делать? Наташа, дочь от первого брака, не разговаривает с ним. У него же первая жена была, которая его вытащила в художественное кино. Жена эта была документалист крупный, а он тоже был документалист. И подженился он на талантливой бабе. И она ему сказала: «Элик, тебе не надо в документальном кино работать».
То есть намекнула, что он бездарен. А так как чувством юмора обладаешь — иди в художественное. И начал он сразу с «Карнавальной ночи». Снимал один режиссер. Но завалил картину. И Эльдар подсуетился к Пырьеву, а Пырьев тогда был директор «Мосфильма». «Иван Александрович, на оставшиеся деньги давайте я сниму эту «Карнавальную ночь». Но только актрису надо другую. И Пырьев шел по коридору, а навстречу — Гурченко. Только ВГИК закончила. И идет, жопой виляет и напевает. И он говорит: «Ну-ка, соплюшка, иди сюда! Ты кто такая?» — «Я — Гурченко» — «Гурченко, ты откуда?» — «Я ВГИК закончила у Герасимова» — «Что? И поешь?» — «Пою!» — «И танцуешь?» — «Танцую!» — «Ну-ка, зайди в кабинет».
И вот так Гурченко и пошла сразу! Потом ее слава немножко сбаламутила. И Рязанов проснулся знаменитым.
Татьяна Доронина
— У Дорониной со всеми конфликт. Но Татьяна Васильевна со мной дружит. Она меня обожает, потому что я с ней в театре не работаю. Она самовлюбленная как не знаю кто. Но безумно талантливая. Но очень эгоистичная. Олег Басилашвили, первый муж ее был, он говорит: «Саша, как она меня унижала! Это что-то было страшное!» У нее до сумасшествия доходит. Муж у нее теперь инженер по сантехнике, здоровый лось, на котором она ездит. Боря Химичев с ней 12 лет прожил и говорил, что это была каторга. В квартире все время был беспорядок не потому, что, говорит, все разбросано — книги, осколки посуды по полу. Это не потому, что она неряхой была, а потому, что, говорит, она это все бросала в меня. А я не успевал убирать. Она такая дама, да!
Ирина Алферова и Александр Абдулов
Аудиофайл №4 (580Kb) — о Марке Захарове, Ирине Алферовой и Александре Абдулове
Аудиофайл №5 (248Kb) — об Ирине Алферовой — звезде кино
Аудиофайл №6 (740Kb) — о разводе Алферовой и Абдулова
— Я думаю, Абдулов после Ирочки ни на ком не женится. Ирка вообще потрясающая женщина. Святая просто. Вообще пара была замечательная. Дочь у нее от первого мужа, от болгарина, от дипломата.
Парень заканчивал МГИМО. Она, когда окончила театральный, сразу же вышла замуж за болгарина. Уехала в Болгарию. А с Сашкой они учились вместе. Он за ней бегал, ухлестывал. А она даже внимания не обращала. Уехала в Болгарию, родила там дочку, Ксюшку. Пожила там года два, тоска, говорит. Хотя там у этого мужа ее очень богатые были родители. Члены ЦК были. Но она плюнула и с дочкой на руках сбежала в Россию. Приехала в Россию, к мастеру приходит: «Помогите устроиться». С ребенком на руках — куда? И болталась по Москве, и вышла на Глазунова Илюшу. Жила в его мастерской. И он ее писал. Ну, а потом Саша Абдулов замуж позвал. Марк Захаров им помог с квартирой.
Ирочка, когда стала официальной женой Абдулова, она всю жизнь посвятила ему. Марк Захаров не давал ей ролей в театре — потому, что сука конченая. Потому, что он свою Сашеньку хотел все время женить на Абдулове, б…, понимаешь! Поэтому из Абдулова делал ведущего артиста театра «Ленком», намекая, мол, но, но… А Алферову держал в массовке.
Ирка очень талантливая актриса. Она у меня снималась в «Салоне красоты» в эпизоде. Абдулов всегда: «Что ты, б…, ее на эпизод берешь снимать!? Она — звезда!». Я говорю: «Ладно, сиди, звезда, бля!»
Они развелись, когда она в Югославии снималась. Приехала, а ей в театре рассказывают, что Абдулов натворил. Ну и она сказала: «Санечка, вот чемоданчик». Она предательство не прощала. Муд… он, до сих пор раскаивается, и вот Бог его и наказывает все время. Поначалу он мстить было начал. Со всей этой… Ярмольник, Янковский… Я их останавливал. Я говорю, б…: «Тронете землячку, пи…ц всем, на х… Сразу прикрою ртища!» Все — они оставили ее в покое.
Об «убийстве» своего друга Михаила Евдокимова
Интервью Панкратова-Чёрного от 2006 года. Позже актер отрекся от того, что говорил подобное…
— Александр Васильевич, Вы и с Михаилом Евдокимовым крепко дружили…
— Да, много лет…Пока не убили его… Самое страшное, что Евдокимов это предчувствовал. За последние три месяца двенадцать номеров на мобильном телефоне сменил. На шукшинских чтениях в Сростках, семь дней до гибели оставалось, я спросил Мишу, зачем он это делает. Евдокимов ответил: «Саша, я не только номера, но и аппараты меняю! Прослушка!». У меня тогда же возникло ощущение, что Мишка со мной прощается. «Браткой» называл, строящийся домик в Белокурихе показывал. С печальным вздохом даже заметил: «Может, тебе достраивать придется»…
— Вы были на месте катастрофы?
— Еще бы! Ровное поле! За шесть километров машину было видно! Как мне рассказывали потом знающие люди, одна машина Мишу на дороге ждала. Для прикрытия киллеров еще две рядом паслись. У Мишиного авто все четыре колеса в клочья порваны – «ежа» на шоссе бросили, а в правой задней резине застряла пуля от снайперской винтовки. Бордюров на дороге никаких. Летели они пятнадцать метров по воздуху, а после ударились в березу. Кстати, вот еще фактик. Минута в минуту с Мишиной трагедией, в центре Барнаула взорвали пустую легковую машину, чтобы отвлечь всю милицию. Поэтому у Миши полчаса никто не появлялся – может, и спасти удалось бы… Все продумали грамотно. Правда, в этой катастрофе вообще никто не должен был выжить. Но Мишенька все же среагировал – жену Галю под сиденье затолкал. Погиб водитель Иван Иванович — царствие ему небесное. Очень опытный – 30 лет стажа, причем, он из спецслужб. Бред, что Иваныч гнал под 200 километров в час! Никогда не поверю! Да и телохранителя Сашку до боли жалко. Офицер спецназа, девять боевых командировок в Чечню. Когда хоронили, на подушечках несли ордена… Осталась молодая жена и месячный ребенок… С Галей, супругой Миши, недавно созванивался. Уже встает на ноги, ходит помаленьку. Она, как только в себя пришла, все за документы переживала…
— Какие документы – не знаете?
— Знаю, конечно. Они же все через меня шли. Я сам передавал Михаилу секретные бумаги по бюджету и по теплостанциям. Патриоты России документы из Москвы через меня передавали. Знали, что я — близкий друг Миши. Путин ко мне на похоронах подошел: «О каких документах Галя говорит? Вы не в курсе?» Я ответил, что в курсе… Идти в губернаторы Мишу, между прочим, уговорил президент. Они были дружны. Евдокимов безумно любил свой край. Вывозил «Аншлаг» в родную деревню. А когда шла предвыборная кампания, все его предали. Только мы с Александром Михайловым поддерживали. И выиграли! Мы, конечно, спрашивали у Миши: «Зачем тебе эта должность?» А он лишь отвечал: «Надо, надо…» Пообещал он Путину. Алтайский край – «красная» зона, там коммуняки держали все. Тайно от народа приватизировали пахотные земли. Крестьяне пахали, сеяли, но ни хрена не получали. Думали, что на колхозы и совхозы работают, а оказалось на Назарчука (Александр Назарчук — председатель Алтайского Краевого Совета народных депутатов, член правления Аграрной партии России – О.Е., Д.Л.). Он был собственником земель. Платил государству за аренду комбайнов и тракторов, а остальные деньги, миллиарды рублей, присваивал. А Мишка хотел разворошить это осиное гнездо и начал копать…
— Так, выходит, оппозиция убрала Евдокимова?
— Не оппозиция, а москвичи. Врагов у Евдокимова тьма! На Алтае основные деньги дает Коксохимкомбинат, а он в руках москвичей. Миша им очень мешал, потому что пытался нечестных хозяев вывести на чистую воду… Сейчас Путин назначил нового губернатора. Не знаю – долго ли он проживет… Недавно мы с Александром Михайловым решили фонд Евдокимова создать – Анечку, Мишину дочку поднимем, да и детям водителя и телохранителя поможем. […]
Видео: пьяный Александр Панкратов-Чёрный
Зал, когда понял, в чем дело, стал смеяться, слушая актера
Скачать видео
Материал подготовил Дмитрий Борисов,
«КомпрИнфо.Ru»
При составлении досье использовалась информация СМИ: «ЭГ», «Известия», «МК», Peoples.ru, Wikipedia.org, «Комсомольская правда»
