Бунт в уральской колонии: Малолетние зеки спасли повариху, потому что она их тайком подкармливала
Корреспонденты «КП» встретились с чудом уцелевшими сотрудницами зоны
Беспорядки в свердловской колонии-«малолетке» вся страна обсуждает уже почти неделю (см. «КП» 18 и 20 октября). Почему воспитанники образцово-показательного учреждения в один момент превратились в толпу злобных зверьков? Наши корреспонденты встретились с фигурантами этой истории.
…Казалось, поварихе Любе Одинцовой подростки никогда бы не смогли причинить зла. Они ее обожали — кто еще пожалеет оступившихся пацанов. А Люба из дома таскала в зону фрукты: апельсины, яблоки; если на полдник были сладости, всегда втихую подкладывала добавку. Диспетчера Ларису, казалось, тоже уважали, каждый воспитанник с ней здоровался.
— Такое отношение у них дорогого стоит. Чаще они просто на персонал внимания не обращают, — говорят теперь офицеры.
…Как только начался бунт, повариха Люба с диспетчером Ларисой рванули в столовую. Спрятались под лавки. И просидели там в страхе целый час. Не ясно, то ли разбушевавшаяся толпа искала женщин специально, то ли случайно наткнулась на них, когда крушила все на своем пути…
В общем, перепуганных Любу с Ларисой вытащили из-под лавок. Первой попытались изнасиловать 35-летнего диспетчера Ларису… На счастье, это заметили несколько «авторитетных» воспитанников. Пинками и угрозами они отогнали озверевших малолеток и увели диспетчера с поваром к себе, в один из бараков-корпусов. Там собрались осужденные, которые не принимали участия в бунте. Люба с Ларисой так и сидели с ребятами, пока не подошли омоновцы…
Мы встретились с диспетчером у входа колонию.
— Не снимайте меня, пожалуйста, и не пишите мою фамилию! — попросила нас при встрече Лариса — симпатичная, высокая блондинка. — Это же какой позор будет, если в городе узнают, что это именно со мной случилось! У меня сын их ровесник — ему 16 лет. А эти малолетки с меня уже брюки почти стянули. Еще бы несколько минут… Хорошо, что не все сволочи!
Повариху Любу Одинцову мы застали дома. За дверью ругался пьяный муж и плакал ребенок. Похоже, 30-летняя женщина еще не отошла от стресса. На все расспросы молчала, пожимала плечами.
— Увольняться после такого не собираетесь? — спросили мы.
— Не знаю… — только и ответила она.
Уволятся они вряд ли, уверены все их подруги и знакомые. В поселке нормальной работы нет. А на руках у Любы 2-летняя дочка и на шее — безработный пьющий муж. Ларисе тоже надо сына поднимать. В колонии зарплаты все-таки больше, чем в городе.
— Да какое увольнение, отойдут, — машут рукой охранники колонии, с которыми мы разговаривали. — Люба вон уже пару раз приезжала на работу, привезла мешок бананов и яблок своим спасителям!
Бунтовщики должны были креститься
Церковь малолетки-бунтари не тронули. Видимо, крушить святое рука не поднялась. Мы встретились с отцом Владимиром — он работает в недавно построенном храме при колонии.
— Два последних месяца ребята валом шли ко мне. Молились за матерей, за себя. И я целыми часами их исповедовал. Иногда они даже на построение опаздывали. Но я не прерывал — нельзя. Храм они не тронули, ведь они его своими руками построили.
Я исповедовал многих накануне бунта. Ничего странного не заметил, никаких «не тех» настроений. А кое-кого из зачинщиков я должен был крестить в среду, то есть на следующий день после бунта.
Источник: «Комсомольская правда»