Одним выстрелом убили полстраны
27 марта 1886 годародился Сергей Миронович Костриков (Киров)
Если сегодняшнюю молодежь спросить, что они знают о Кирове, то в лучшем случае получим ответ: «Его убили». Действительно, дело об убийстве Сергея Мироновича Кирова не рассекречено и по сей день. Почему? Ответ на этот вопрос искал и легендарный обозреватель «Известий» Эд. Поляновский, которого, к сожалению, уже нет с нами. Но осталось его расследование по убийству Кирова, отрывки из которого мы публикуем сегодня.
Следствие по убийству Кирова вело НКВД. Все тома многотомного «дела» формировались в декабре 1934 — марте 1935 гг. Ныне все документы хранятся в Центральном архиве ФСБ, по-прежнему засекречены. Но историк Юрий Жуков сумел ознакомиться с секретными документами. Как? Его профессиональная тайна. Жуков Юрий Николаевич — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН. Известность приобрел исследованиями о подлинной власти и тайнах Кремля в 1938-1953 годах. Свои исследования проводит только на основе документов, более того, уходит от комментариев, предпочитая, чтобы это делали читатели.
А теперь к документам…
Из показаний Николаева 3 декабря: «Выйдя из уборной, я увидел, что навстречу мне, по правой стороне коридора, идет С.М. Киров на расстоянии от меня 15-20 шагов. Я остановился и отвернулся к нему задом, так что, когда он прошел мимо меня, я смотрел ему вслед в спину. Пропустив Кирова от себя шагов на 10-15… я пошел за Кировым вслед, постепенно нагоняя его. Когда Киров завернул за угол налево к своему кабинету, расположение которого мне было хорошо известно, …я побежал шагов за пять, вынув наган на бегу из кармана, навел дуло на голову Кирова и сделал один выстрел в затылок. Киров мгновенно упал лицом вниз. Я повернул назад, чтобы предотвратить нападение на себя сзади, взвел курок и сделал выстрел, имея намерение попасть себе в висок. В момент взвода курка из кабинета напротив вышел человек в форме ГПУ, и я поторопился выстрелить в себя…»
Упомянутый оперативник УНКВД Борисов сопровождал Кирова по коридору на расстоянии 20 шагов. Из его показаний 1 декабря: «Не доходя двух шагов до поворота в левый коридор, я услыхал выстрел. Пока я вытащил револьвер из кобуры и взвел курок, я услыхал второй выстрел. Выбежав на левый коридор, я увидел двух лежащих у дверей приемной т. Чудова. Лежали они на расстоянии 3/4 метра друг от друга. В стороне от них лежал наган. Тут же выбежали из дверей работники областного комитета…»
1 декабря, всего через два-три часа после покушения, было допрошено десять свидетелей. Николаева тоже допросили в тот же день, но поздно вечером. Долгие часы он оставался в шоке. В 18.40 в Управление НКВД вызвали врачей. Они составили медицинский акт: «…На вопросы не отвечает, временами стонет и кричит».
Николаева положили на носилки и в санитарной машине в 19.00 доставили во 2-ю городскую психиатрическую больницу. Пациент, как отметили медики, «в состоянии истерического припадка».
Вопреки законам детективного жанра сразу скажу о главной и, по Жукову, единственно верной версии убийства.
Лишь к одиннадцати вечера Николаева привели в чувство и приступили к допросу. На вопрос о соучастниках Николаев ответил:
«Категорически утверждаю, что никаких участников …у меня не было. Все это я подготовил один и в мои намерения никогда я никого не посвящал. Причина одна — оторванность от партии, от которой меня оттолкнули. …Я должен показать всей партии, до чего довели Николаева. …Я сделал это под влиянием психического расстройства и сугубого отпечатка на мне событий (исключение из партии)…»
Правдивый бред ничтожного человека. На эти показания 1 декабря 1934 года при всем желании никак не мог повлиять Сталин, который узнал об убийстве Кирова, когда уже вовсю шли допросы. Эти первые правдивые показания говорят, по мнению Жукова, о непричастности Сталина и НКВД к убийству.
— А как же хрестоматийный случай, всеми описанный: органы УНКВД перед этим уже задерживали Николаева в Смольном с револьвером? Прикрыли — и отпустили, и оружие вернули.
— Расхожая легенда. Было другое. 14 октября он крутился у дома, где жил Киров. С оружием, которое, кстати, было зарегистрировано. Оперативники задержали его, он предъявил партийный билет, и его отпустили. А накануне он написал предсмертную записку. «Дорогой жене и братьям по классу! Я умираю по политическим убеждениям, на основе исторической действительности… Я должен умереть…»
Записка говорит скорее о том, что он шел к дому Кирова убивать не его, а себя, перед этим объяснившись. Причины для объяснений с Кировым были посерьезнее политических.
Первым человеком, кого вызвали на допрос, была жена Николаева Милда Драуле. Зам. нач. 4-го отделения секретно-политического отдела УНКВД Л. Коган начал ее допрос в здании УНКВД на Литейном проспекте в 16.45. То есть ровно через 15 минут после рокового выстрела. То есть следователям даже не нужно было выяснять, есть ли у Николаева жена; если есть, то кто она и где ее искать. Красавицу-латышку схватили так, словно она была всегда под рукой и была причастна к убийству.
Из показаний Драуле от 1 декабря: «…С мо-мента исключения его (Николаева) из партии он впал в подавленное настроение, находился все время в ожидании решения его вопроса о его выговоре в ЦК и нигде не хотел работать. Он обращался в районный комитет, но там ему работу не дали. На производство он не мог пойти по состоянию здоровья — у него неврастения и сердечные припадки…». От 3 декабря: «В последнее время Николаев… больше молчал, мало со мной разговаривал».
Из показаний М.Т. Николаевой от 11 декабря: «В материальном положении семья моего сына Леонида Николаева не испытывала никаких затруднений. Они занимали отдельную квартиру из трех комнат в кооперативном доме, полученную в порядке выплаты кооперативного пая. Дети были также полностью обеспечены всем необходимым, включая молоко, масло, яйца, одежду и обувь. Последние 3-4 месяца Леонид был безработным, что несколько ухудшило обеспеченность его семьи, однако даже тогда они не испытывали особой нужды».
Показания вроде невинные, но важные. На рубеже тридцатых был тяжелейший жилищный кризис. А в Ленинграде и Москве — в особенности. Максимум, на что могла рассчитывать скромная семья Николаевых из четырех человек, — две небольшие комнаты в коммуналке. Они же жили в роскошной трехкомнатной квартире нового дома. Значит, существовал очень крупный партийный покровитель семьи — точнее, ее, жены. В Ленинграде был голод, а у них — полный стол. Милда приобретала продукты, одежду для себя и детей в недоступном Торгсине, где расплачиваться надо было либо валютой, либо золотом или драгоценностями, а если уж деньгами, то бешеными. Откуда деньги? Мать Николаева — уборщица в депо, Милда — из крестьянской семьи… Покровитель, покровитель…
Поразительная деталь — в «деле» отсутствует самое элементарное — план места преступления. А в протоколе допроса Милды Драуле исчезли листы с указанием места ее задержания, объяснения причин ее взятия.
Где была в момент убийства?
Наверняка знал о том, где была в этот момент Милда, как знал и многое другое, оперативник УНКВД М.В. Борисов, сопровождавший Кирова по коридору. Но показания на этот счет дать не успел. Буквально на второй день, 2 декабря 1934 года, в 10 часов 50 минут по дороге в УНКВД Михаил Васильевич Борисов погиб в дорожной аварии…
Запись Николаева в дневнике, она относится к жене: «М., ты бы могла предупредить многое, но не захотела».
Юрий Николаевич Жуков:
— Знаете ли вы, что последний свой отпуск Киров и Милда провели в одни и те же дни? Ушли — день в день и вернулись день в день. Она уехала и бросила на Николаева обоих детей — Марксу было семь, а Леониду — три года. Я убежден, что убийство совершилось на почве ревности.
— Значит, Сталин непричастен?
— Нет. Он просто воспользовался этим убийством. Три дня следствие разрабатывало именно бытовую версию убийства. Но Сталин съездил в Ленинград, четвертого декабря уже вернулся в Москву, и с этого дня следствие развернулось в другую сторону. У Сталина открылись свои планы… Уже 4 декабря Николаев с готовностью соглашается: «Да, я принадлежал к зиновьевско-троцкистской контрреволюционной организации».
Как разоблачали этот «заговор», широко известно. По одному уголовному делу было пять (!) процессов… На них приговорили к расстрелу 17 человек, к тюремному заключению на разные сроки — 76 человек, к ссылке — 30. И по бессудному, сугубо партийному постановлению выслали 988 человек…
Вопрос к Юрию Николаевичу Жукову: почему же именно убийство Кирова было так раздуто?
— Потому что пришло время. Сталин резко менял внешнюю и внутреннюю политику, и ему очень мешал Зиновьев. В 1934 году Сталин окончательно переходит на позицию государственника. Он отказывается от идеи мировой революции, провозглашая приоритетной защиту национальных интересов СССР. Зиновьевская же оппозиция продолжала считать целью, смыслом жизни большевиков мировую революцию.
Сталин не был убийцей Кирова. Но использовал это убийство сполна
Сергей Миронович Киров (настоящая фамилия Костриков) родился 15 (27) марта 1886 года в городе Уржуме Вятской губернии. В 1904 году становится активным членом большевистской группы Томской социал-демократической организации. Во Владикавказе в 1909-1917 годах сотрудничал в либеральной газете «Терек». В ноябре 1912-го в этой газете появляется статья «Простота нравов» за подписью «С. Киров» (эта фамилия стала его партийным псевдонимом). Был делегатом II Всероссийского съезда советов. В годы Гражданской войны действовал на Кавказе и в Астрахани. Руководя обороной Астрахани от белых, в 1919 году подавил восстание, вызванное голодом, эпидемией и репрессиями. Участвовал в установлении советской власти в Азербайджане (1920 г.), в свержении меньшевистского правительства в Грузии (февраль 1921 г.), в создании Закавказской Федерации. На XI съезде РКП(б) избран членом ЦК.
После XIV съезда Всесоюзной коммунистической партии большевиков (ВКП(б)) в декабре 1925-го Киров выехал в Ленинград для организации разгрома «новой (ленинградской) оппозиции», возглавляемой Львом Каменевым и Григорием Зиновьевым. По просьбе Иосифа Сталина временно возглавил Ленинградский губком. Провел решительную смену кадров ленинградской номенклатуры, избежав массовых репрессий в отношении рядовых партийцев. С 1930 года Киров — член Политбюро, с 1934-го — секретарь и член Оргбюро ЦК ВКП(б).
1 декабря 1934 года Киров был убит в здании обкома партии в Смольном неким Леонидом Николаевым при невыясненных обстоятельствах. Как писали «Известия» в номере от 5 декабря 1934 года: «…от руки гнусного убийцы из троцкистско-бухаринской банды шпионов и диверсантов погиб в Смольном пламенный борец за коммунизм С.М. Киров».
Оппозиционеры превратились в террористов
В минувшее воскресенье гостем программы «Осторожно, история!» на радио «Эхо Москвы» был историк Леонид Млечин, который напомнил, что случилось в стране после убийства Кирова.
— Не принципиально важно, был Киров убит по указанию Сталина, или Сталин в данном случае ни при чем, но то, что генсек воспользовался этим убийством для начала кампании массового террора в стране — факт. Если я не ошибаюсь, в 34-м году было 6,5 тысячи арестов по политическим статьям, а в следующем 35-м — уже 15 900… После этого убийства начинается формирование представления об оппозиции как о террористах — такого раньше не было. Да, оппозиционеров увольняли с работы, изгоняли из партии, но они могли жить. А теперь они превратились во врагов государства и народа, которых надо уничтожать. И дальше — десятилетиями — создавалось это идеологическое силовое поле. Отделения по контролю за зиновьевцами и троцкистами существовали в системе госбезопасности до начала 60-х годов. Да до сих пор с троцкистами борются — недавно компартия исключила бригаду молодых людей за «неотроцкизм»… Я был потрясен, когда это узнал.
Что касается вопроса, почему документы по убийству Кирова до сих пор засекречены — у нас большинство следственных дел того времени загрифованы. Берешь академический труд, в котором изданы документы, и там ссылочка: «В настоящее время документ находится на закрытом хранении»… Если бы после ХХ съезда расследование было проведено по-настоящему, может, что и всплыло бы. Но тогдашний председатель КГБ Серов спустил его на тормозах. Наверное, не хотел порочить честь мундира. Следствие было проведено из рук вон плохо.
Источник: «Известия»